Ники прошел на середину комнаты и заметил:
— Мадам, сегодня вечером вы выглядите изумительно. Это платье вам к лицу.
Алиса, получив первый за несколько недель комплимент, смущенно покраснела. Неужели сейчас, на пятом месяце беременности, она действительно может выглядеть хорошо? Впрочем, недаром же она так тщательно подбирала наряд. Ее изумрудно-зеленое атласное платье с бархатными рюшами по подолу и глубоким декольте подчеркивало налитую грудь, на которой красовалось изумрудное ожерелье. Прическу Алисы венчал венок из белых фиалок с зелеными бархатными бантиками.
Но Алиса радовалась недолго, поскольку Ники тут же добавил:
— Однако, мадам, прошу вас, резко не наклоняйтесь, иначе, того и гляди, вывалитесь из платья.
Он не мог без раздражения смотреть на Алису, выставившую свои прелести на публичное обозрение, и, решив бороться с приступом ревности, накачивал себя коньяком.
— Но декольте нынче в моде, — ответила Алиса сдержанно.
— Разврат и беспутство тоже, мадам! Но это отнюдь не означает, что они вам позволены, — возразил Ники.
Вместо ответа Алиса только взглянула на него искоса, и Ники продолжал:
— Позвольте предложить вам глоток коньяка, княгиня. Не знаю, как вы, а я чувствую необходимость подкрепиться перед предстоящим испытанием.
— Не понимаю, почему вы считаете это испытанием, князь, — холодно заметила Алиса. — А пить коньяк в моем положении не рекомендуется.
Двадцать минут они провели в напряженном молчании, но наконец начали собираться гости. Они поднимались по огромной мраморной лестнице, по бокам которой стояли две дюжины одетых в ливреи слуг, а князь и княгиня Кузановы встречали их наверху.
В разгар вечера Алиса, уставшая от раздраженных взглядов, которые бросал на нее Ники, напропалую кокетничала с несколькими молодыми людьми, вокруг нее увивавшимися. Ее осыпали комплиментами, называли первой красавицей Петербурга, и тем вечером она была вполне расположена принимать лесть. Она танцевала без устали, смеялась шуткам и даже позволила себе выпить несколько бокалов шампанского.
Когда к ней подошел майор Чернов, она его радушно приветствовала. Он, как всегда, смотрел ей прямо в вырез платья, и Алиса с улыбкой подумала о том, как легко мужчины при виде полуобнаженной женской груди теряют голову.
Ники стоял неподалеку в компании своих приятелей по клубу, пил коньяк и лишь краем уха прислушивался к разговору о двух новых танцовщицах. Он следил взглядом за Алисой, и чем дольше длился вечер, тем больше он злился. Он видел, как Алиса обменивается игривыми взглядами со своими ухажерами, и мрачно думал о том, что замужние дамы так себя не ведут.
Когда Чернов позволил себе слишком близко подойти к Алисе, Ники исполнился пьяной решимости. Ах, потаскуха, обольщает Чернова своим декольте! Он вежливо извинился перед собеседниками и медленно направился под любопытными взглядами окружающих к Алисе и Чернову.
— Добрый вечер, Григорий, — сказал Ники тихо; от него за версту разило коньяком. — Полагаю, тебе не терпится присоединиться к друзьям в клубе. На нашем тихом семейном вечере ты можешь заскучать, так что не смеем тебя задерживать. — Он коротко ему кивнул, затем с неподражаемым величием едва заметно повернул голову, и к нему тотчас подскочил лакей. — Княгиня утомилась и желает удалиться к себе. Проводите ее.
У Алисы выбора не было — если бы она посмела возразить, Ники устроил бы сцену на глазах трехсот гостей. С трудом сдерживая гнев, она удалилась, а Ники, будучи превосходным хозяином, дал знак оркестру, и музыка возобновилась. Решив, что с него довольно, Ники отправился в кофейню на острова, а гости продолжали танцевать в отсутствии хозяина и хозяйки.
Рано утром следующего дня, когда небо только начало розоветь, Ники проснулся в карете, которая везла его домой. Он чувствовал себя отчасти виноватым за вчерашнее и решил купить Алисе и Кателине подарки. Еще весной он обещал одеть Алису в соболя, а зима была не за горами. Еще несколько недель — и выпадет снег.
Когда Кателина с Алисой спустились к завтраку, Ники все еще во вчерашнем бархатном сюртуке сидел у камина. Кателина сразу забралась к нему на колени и с восторгом сообщила, что повар обещал подать к завтраку остатки вчерашнего угощения.
— Пойдем, дядя Ники! — Она запнулась и поправилась: — Я хотела сказать, папа. — Вскоре после свадьбы Ники настоял на том, чтобы ее удочерить. Недвусмысленные угрозы вкупе с приличным вознаграждением вынудили Форсеуса подписать все необходимые бумаги. Ники по-фински объяснил Кателине, что теперь, когда он женился на ее матери, ей следует называть его папой. Кателина радостно захлопала в ладоши, и с тех пор, если не забывала, звала его не дядей, а папой.
— Пойдем, папочка! — тянула его она. — В столовой уже, наверное, все готово.
— Сначала посмотри, какие я вам с мамой привез подарки, — предложил Ники. — Потом вы отправитесь завтракать, а я сегодня не голоден.
— Ники, тебе обязательно надо поесть, — сказала Алиса. Ники выглядел усталым и был бледнее обычного.
— О, супружеская забота! — хмыкнул он. — Было бы неплохо, если бы она проявлялась по другим поводам.
Он вручил Кателине две огромные коробки, и она по одной оттащила их к столу, где сидела мать. «Ну почему со мной Ники не бывает таким заботливым и любящим? — с грустью подумала Алиса. — Он винит меня в нашем браке, но, если бы я только могла представить себе, каким несчастным он себя почувствует, я бы отказалась. Как счастливы мы были эти несколько недель в деревне!» Теперь, в городском особняке, Алисе казалось, что она всем чужая, она ощущала себя камнем, висящим у Ники на шее.
Кателина, развернув серебряную оберточную бумагу, вынула из коробки роскошную горностаевую шубку с такими же шапочкой и муфтой. Ники помог ей все это примерить, и она закружилась по комнате, а потом, взобравшись на стул, принялась любоваться на себя в зеркало, после чего побежала похвастаться Ракели.
Алиса открыла вторую коробку, побольше, и восторженно охнула, увидев соболью шубу на шелковой подкладке. Ники, сидя в кресле, наблюдал за ней.
— Примерь, — произнес он негромко, и Алиса вздрогнула, услышав его повелительный тон. — Я хочу, чтобы моя жена была одета подобающе, — добавил он.
«Только это его и волнует», — подумала она обиженно, тут же вспомнив, как вчера ей пришлось уйти со своего собственного бала. Однако делать было нечего. Привычно проглотив обиду, она накинула шубку на плечи и мрачно повернулась кругом.
Ники едва заметно улыбнулся.
— Открой вторую коробку, — подсказал он.
Тяжело вздохнув, Алиса подняла крышку и достала короткий горностаевый жакет в талию.
— Он мне не подходит, — заявила она, злорадствуя, что может отвергнуть хотя бы один подарок. — Слишком узок. Пока я беременна, мне в него, увы, не влезть.
— Прости. Мы, мужчины, порой бываем так непрактичны. Какая жалость! Может, оставим его для Кателины? Следующей зимой тебе его тоже поносить не придется.
