— Тогда я спокоен.
— Поскольку не утратил навыков?
— Поскольку боль, которую я тебе причинил, явно стихла.
— Уверяю вас, милорд, я не чувствую никакой боли. — Она помахала рукой над подносом. — А ваши младшие повара просто молодцы.
Поставив поднос на маленький столик, Дермотт подвинул его ближе к постели — чтобы Изабелле было удобнее есть.
— Надеюсь, ты сможешь воздать должное еде. Там еще три подноса.
— Тогда я смею надеяться, что тебе нравятся полные женщины.
Он посмотрел на ее розовое тело, чья нагота была лишь наполовину прикрыта скомканными простынями.
— Ты нравишься мне при любых габаритах.
— Какой ты милый! Я тебе почти верю.
Наступила небольшая пауза, во время которой граф размышлял о своей неожиданно обретенной честности, а Изабелла — о том, что она позволяет себе верить такому проходимцу.
Дермотт первым отвел взгляд, смущенный столь непривычной для него откровенностью — его прежние связи ничего подобного не требовали.
— Я принесу оставшуюся еду.
— Да, конечно.
Ее невразумительное бормотание заставило его оглянуться.
— Что?
— Нет, ничего.
— Ты сердишься?
— Не сержусь, а ты холодный, почти безразличный.
— Я рад, что ты здесь. — Тоже как бы обязательные слова.
Вздохнув, она натужно улыбнулась:
— Я тоже.
— Ну что, друзья? — Как ни странно, эти слова вполне соответствовали их ощущениям;
— Конечно, милый. — Ее голос стал другим, потеплел.
И Дермотт почувствовал облегчение, хотя подобные тонкости его уже давно не волновали.
— Вот и хорошо. — Он отвесил ей легкий поклон.
— Я рада, что мы об этом поговорили, — с усмешкой сказала она, взяв с подноса поджаренный хлебец.
— Ты требовательная женщина, — засмеялся Дермотт. Она швырнула в него тостом. Поймав его на лету — рефлексы все-таки работают неплохо, — он пробормотал:
— Ну, если ты желаешь со мной побороться вот таким образом, дорогая, я к твоим услугам…
— Предупреждаю — я очень сильная…
— В самом деле? — Он отправил кусочек тоста в рот.
— Я работала на разгрузке на наших складах.
Пожевав тост, Дермотт проглотил его.
— Неужели?
— И все же трудно будет меня побороть.
— Зато какое удовольствие!
— Когда я поем и приму ванну, я разрешу тебе попробовать.
— Как мило! — улыбнулся Дермотт.
— Не надо смеяться. Я боролась на руках с дедушкиными матросами и побеждала… Уверяю тебя, это были сильные мужчины.
— Не сомневаюсь.
— Ты начинаешь меня раздражать, Батерст.
— Хотя изо всех сил стараюсь быть приятным. — Он наклонил голову в вежливом поклоне.
— Мужчины не всегда сильнее нас! — фыркнула Изабелла.
— Да, конечно, — из вежливости согласился он. В Гималаях ему пришлось воевать с мятежниками, так что их силы были вряд ли сопоставимы, но стоило ли спорить?
— Иди и принеси эту чертову еду, — напомнила она.
— Да, мадам. — Нет, девчонка его немного раздражала своей самоуверенностью.
— Тобой я займусь позже, — пообещала она.
— Не могу дождаться. — Нагнувшись, он провел пальцем по ее пухлой нижней губе.
И все же, едва Дермотт принес оставшиеся подносы, они увлеченно занялись едой — разнообразие блюд радовало глаз и услаждало вкус. Дермотт сел напротив Изабеллы, и какое-то время они молча и дружно работали челюстями, отпуская замечания только о качестве блюд и вин, подобранных Дермоттом.
— У тебя завидный аппетит, — заметила Изабелла, после того как он расправился с двумя тарелками бифштекса с устричным соусом и целой бутылкой кларета.
— Сегодня я забыл поесть, — на миг оторвавшись от еды, ответил Дермотт. — Наверное, от волнения, — застенчиво улыбнулся он. — А ты могла есть?
— По правде говоря, нет. А с тобой это бывает каждый раз?
— Да нет, раньше не было никогда.
— Значит, я первая такая? — кокетливо спросила Изабелла, прекрасно зная, что у любвеобильного графа она ни в чем не может быть первой.
— Ты первая женщина, которая разделила со мной постель в Батерст-Хаусе. И ты видишь, насколько я тобой очарован.
— Скажи, что я просто замечательная? — шутливо потребовала Изабелла.
— Спору нет. — Он поднял бокал вина в знак согласия. Где-то хлопнувшая дверь, шорох шагов и плеск воды прервали их уединение.
— Кажется, это наливается твоя ванна. — Дермотт кивнул в угол комнаты, где имелась небольшая дверь, и, отодвинувшись от стола, встал. — Пойду посмотрю, что там.
Из-за двери слышались шум голосов, шаги и звук льющейся воды. После того как дальняя дверь снова захлопнулась, Дермотт вновь появился в комнате.
— Хочешь, я отнесу тебя на руках? — спросил он, приближаясь к кровати.
— Я же не инвалид, — улыбнулась она.
— Да, я совсем не подхожу на роль растлителя девиц, — нахмурился он.
— Скоро я стану законченной куртизанкой, и тебе больше не придется себя бранить, — успокоила она его.
— Это мы еще посмотрим, — проворчал он. Мысль о том, что она может стать куртизанкой, его никак не радовала.
— Только не «мы», дорогой. — Отбросив в сторону покрывало, она спустила ноги на пол. — Я вполне могу решать сама за себя.
— Посмотрим, — повторил он сдавленным голосом, чувствуя, как его переполняет странное чувство собственника.
Она удивленно подняла брови.
— Я хочу сказать: конечно же, ты права, дорогая. — Улыбнувшись, он подал ей руку.
— То, что я сейчас сделала, дорогой мой Батерст, я делала именно для того, чтобы сохранить независимость. И запомни, я не намерена уступать ее кому-то.
— Да, мадам, — противно сладким голосом произнес он; помогая ей встать на ноги.
— Ты что-то стал чересчур уступчивым.
— Стараюсь исправиться, — усмехнулся он.
— Дерзкий негодяй! — Она показала ему язык.
— Надеюсь, ванна немного смягчит ваш нрав, миледи, — елейным голосом произнес он.
— Чего не скажешь о вашей дерзости, граф.
— Да, тут очень трудный случай, мадам, — со спокойной издевкой заявил он. — Вероятно, вам следует поучить меня хорошим манерам. А если награда будет достойной, миледи, то меня можно перевоспитать.
