— Спасибо. — На ее щеках выступил румянец.
— Если хочешь, я могу уйти.
— Если можно, хотя… — Она покраснела еще гуще. — Я хочу сказать, после того, что произошло…
— Я подожду снаружи, — вкрадчиво сказал он. — Ватерклозет вон за той дверью. — И, указав на стену, на которой был нарисован маслом какой-то сюжет из деревенской жизни, добавил: — Просто нажми на куст примул.
Когда дверь за ним закрылась, она еще немного постояла, с восторгом рассматривая великолепное помещение. Нигде раньше она не встречала такой роскоши, как в Батерст-Хаусе. Правда, сам Дермотт, кажется, вовсе не замечал ее — его небольшая гардеробная была почти скромной. Раздался бой часов, и, оглянувшись, Изабелла увидела большие напольные часы, стоявшие между гигантской мрамор — ной ванной и шелковым шезлонгом. Пожалуй, в этих палатах могла бы уютно расположиться целая семья, растерянно улыбнувшись, подумала она. От камина распространялось приятное тепло, цветы в вазах благоухали — истинный рай! Среди такого неземного великолепия вполне можно тронуться умом.
На этой странноватой ноте своих раздумий она направилась к потайной двери и осторожно коснулась куста примул. Хорошо смазанные двери бесшумно распахнулись, и перед ее глазами предстала еще одна, украшенная мрамором, на сей раз розовым, комната — с возвышающимся наподобие трона ватерклозетом и раковиной с несколькими кранами, наличие которых означало, что Батерст-Хаус снабжен водопроводом. Жаль, что никому нельзя поведать об этой роскоши, подумала она, тем более дедушке.
Когда она вернулась в спальню, Дермотт сидел за большим письменным столом в своей скромной гардеробной. Утонув в огромном кресле, он лениво потягивал бренди из бокала.
— Ну что, справилась с кранами?
— Да, спасибо. Как красиво и как остроумно! Дедушка был бы в восторге от вашего водопровода.
— А я бы с удовольствием посмотрел на твоего дедушку, — улыбнулся он. — Ему удалось воспитать весьма неординарную женщину. — Он встал и предложил ей стоявший рядом шезлонг.
— Ты считаешь меня неординарной? — Она расположилась в шезлонге, думая о том, что сейчас он не менее очарователен, чем до их близости.
— Несомненно. Шампанского? У меня тут кое-что припасено. Будить слуг не надо.
— Да, спасибо. — Она взяли предложенный бокал. — Моя неординарность в свободном поведении?
— Как тебе сказать? Отсутствие жеманства, пожалуй, привлекает в тебе более всего.
— Ты хочешь сказать — недостаток светскости, — с улыбкой заметила она.
— Я хочу сказать, что не люблю неискренних, лживых женщин. А ты не такая. Ты естественная и вызываешь во мне тем самые сильные желания. Но хватит об этом, я уже и так сказал более чем достаточно. Не люблю разговоров о чувствах.
— Как и все мужчины — судя .по моему опыту.
— По твоему опыту? — Он удивленно поднял брови.
— Я ведь участвовала в делах дедушки. Если разговор хоть как-то касался личных переживаний — например, в связи с кораблекрушением, или с испорченным грузом, или с бунтом рабочих на плантации — все обычно говорят стандартную фразу: «Такова жизнь» — и переходят на другую тему. Даже мой милый дедушка редко говорил о своей любви ко мне, скажет только: «Ты для меня и солнце, и луна, Иззи (так он называл меня с детства). Скажи, что тебе нужно, и ты тотчас это получишь».
— Какая избалованная юная леди, — хмыкнул Дермотт. — Это касается и ваших сексуальных аппетитов. Хотя я не жалуюсь…
— Я тоже, лорд Батерст. Вы полностью оправдываете свою репутацию.
— Но мы еще не кончили…
— Надеюсь, что нет.
Его ленивая улыбка стада откровенно чувственной.
— Гадкая маленькая распутница!
— Именно. — Поднеся к губам бокал, она лукаво подмигнула ему. — О чем раньше не имела ни малейшего понятия.
— Значит, я должен быть благодарен исключительно твоим малопочтенным родственникам.
— В определенном смысле — я тоже. Из-за тебя, конечно.
Взгляд Дермотта моментально стал настороженным. Женская похвала инстинктивно рождала в нем чувство опасности.
Изабелла от души расхохоталась.
— Неужели они так за тебя цепляются?
— Не все подряд, но достаточно, чтобы быть начеку.
— Ну меня-то ты можешь не бояться. А я рада, что ты был у меня первым, — тихо добавила она.
«А возможно, и последним», — вдруг услышал он внутренний голос, тут же заглушенный целым хором других возмущенных голосов.
— Спасибо. — Он не знал, что еще сказать.
— Зря ты благодаришь. А сейчас не сочтешь ли меня непростительно невежливой, если…
Он посмотрел на нее с интересом.
— Если мы попробуем шоколадный десерт, который остался на подносе в твоей гардеробной.
Он расхохотался.
— Вот бы уж чего не подумал. Честно говоря, меня мало интересует шоколадный десерт, — пробормотал он. — Хотя к шоколаду у меня есть прекрасное вино. Пойдем, — сказал он, подавая ей руку.
Дермотт повел ее сначала в гардеробную, где он прихватил поднос с десертом, потом они прошествовали через большую спальню и гостиную, после чего спустились на первый этаж. Повернув вправо, они прошли мимо спящего на стуле привратника и по длинному коридору добрались до маленькой двери, приткнувшейся в углу.
— Теперь иди осторожнее. — Открыв дверь, они медленно спустились по узкой лестнице в подвал, в хорошо освещенный винный погреб.
Дермотт явно проводил там немало времени, поскольку в выложенной кирпичом маленькой передней стояли элегантный стол, четыре роскошных кресла, шкафчик на гнутых ножках и поблескивающий посудой буфет. Предложив Изабелле сесть, Дермотт поставил на стол поднос с десертом, обшарив ящик в поисках столовых приборов, нашел серебряную вилку, нож, вышитую салфетку и с дерзкой ухмылкой выложил их рядом с тарелкой.
— Если мадемуазель даст мне еще одну минуту, я обеспечу ее приятной интерлюдией.
— Ну конечно! — в тон ему ответила Изабелла. — До сих пор я была весьма удовлетворена вашей квалификацией. Слухи о вас нисколько не преувеличены, милорд.
— Что же касается вас… — бархатным голосом произнес Дермотт, — то вы оправдали все мои ожидания. Вероятно, вы должны поблагодарить Молли за науку. Хотя вы и от природы крайне распутная девица.
— Тогда мы вполне стоим друг друга.
Он вопросительно выгнул бровь.
— Я имею в виду — в сексуальном плане, — пояснила она.
— Тогда нам следует тщательно исследовать эту специфику, — удовлетворенно хмыкнул он.
— Я так и думала, что вы не станете возражать, милорд, — сказала она, с торжеством глядя на его оттопыривавшийся спереди халат. — Зря я беспокоилась.
