— Нет, — ответил Грэйл. — С Томми Россом.
Мортон поперхнулся и закашлялся.
— Вот-вот, я примерно так же себя чувствовал, когда об этом
узнал.
— А что же его подружка? Сюзи?
— Я думаю, это она его уговорила, — сказал Грэйл. — Когда я
беседовал с ней, у меня создалось впечатление, что она очень переживает из-за
своего участия в этой истории с Кэрри. Теперь она — в комитете по украшению
зала, весела и счастлива. Словно пропустить выпускной бал для нее ничего не
значит.
— М-м-м, — глубокомысленно отозвался Мортон.
— А Харгенсен… Я думаю, он посоветовался со знающими людьми
и выяснил, что мы, если захотим, действительно можем подать на него в суд от
имени Кэрри Уайт. Видимо, он решил не связываться. Но меня беспокоит его дочь.
— Полагаешь, в пятницу вечером будут какие-нибудь
неприятности?
— Не знаю. Однако у Крис много подруг, которые будут на
балу. А сама она таскается с этим беспутным Билли Ноланом, и у того тоже полно
друзей. Из тех, что уже одним своим видом пугают на улице беременных женщин. И
насколько я знаю, Крис Харгенсен вертит им как захочет.
— Ты опасаешься чего-то конкретного?
Грэйл неторопливо взмахнул рукой.
— Конкретного? Нет. Но я слишком долго уже работаю в школе и
чувствую, когда дело дрянь. Помнишь игру со Стадлерской школой в 76-м?
Мортон кивнул. Три года — слишком короткий срок, чтобы
стереть в памяти игру Ювин — Стадлер. Брюс Тревор был довольно посредственным
учеником, но потрясающе играл в баскетбол. Тренер Гэйнс его недолюбливал, но
только с помощью Тревора Ювинская школа впервые за десять лет могла попасть на
региональные соревнования. Тем не менее Тревора отчислили из команды за неделю
до отборочного матча, потому что во время проверки, о которой было объявлено
заранее, у него в шкафчике для одежды обнаружили за стопкой книг пакет
марихуаны. Разумеется, Ювинская школа проиграла со счетом 104:48 и,
соответственно, не попала на региональный турнир. Этого, впрочем, никто уже не
помнил, зато все помнили драку на трибунах, прервавшую четвертый период игры.
Начал ее Брюс Тревор, который утверждал, что его подставили, а кончилось все
тем, что четыре человека оказались в больнице. Один из них — тренер Стадлерской
команды, которому съездили по голове чемоданом с аптечкой первой помощи.
— Есть у меня какое-то предчувствие, — сказал Грэйл. —
Что-то должно произойти. Кто-нибудь явится с гнилыми яблоками или еще что.
— Может быть, ты ясновидящий, — ответил Мортон.
Из книги «Взорванная тень» (стр. 92 — 93):
В настоящее время большинство исследователей сходятся во
мнении, что телекинетические способности являются рецессивным признаком —
своего рода зеркальное отражение такой болезни как гемофилия, которая
проявляется лишь у мужчин. При этом заболевании — в свое время его называли еще
и «королевским проклятием» — соответствующий ген рецессивен у женщин, и его
присутствие никак не сказывается на их здоровье, в то время как дети мужского
пола неизменно страдают несвертываемостью крови. Болезнь передается по наследству,
только если подверженный ей мужчина женится на женщине, имеющей соответствующий
рецессивный ген. Если в результате этого союза рождается мальчик, у него будет
гемофилия. Если же девочка, — становится носителем рецессивного гена. Надо
заметить, что в отдельных случаях мужчина тоже может быть носителем
рецессивного гена, ответственного за гемофилию. Но если он женится на женщине с
тем же «преступным» геном, их дети мужского пола будут подвержены гемофилии.
В случае королевских семейств, когда супруги выбирались из
весьма ограниченного круга лиц, вероятность передачи гена, попавшего в
родословное дерево, была довольно значительна — отсюда название «королевское
проклятие». В начале этого века гемофилия часто встречалась также у жителей
Аппалачей и, как правило, наблюдается у представителей тех культур, где
распространено кровосмешение.
В случае же телекинетических способностей носителем
рецессивного гена являются мужчины. Этот ген может быть рецессивен и у женщин,
но доминирует он только у них. Очевидно, Ральф Уайт был носителем. Маргарет
Бригхем, по чистой случайности, тоже оказалась носителем этого гена, но
поскольку нет никаких данных о том, что она обладала телекинетическими
способностями, сходными со способностями ее дочери, можно с уверенностью утверждать,
что у нее он был рецессивен. В настоящее время исследователи скрупулезно
изучают сведения о жизни бабушки Маргарет Бригхем, Сэди Кохран — ибо, если
доминантность и рецессивность телекинетических способностей проявляется так же,
как и при гемофилии, то у миссис Кохран, по всей вероятности, они доминировали.
Если бы у Уайтов родился мальчик, результатом стал бы еще
один носитель, и, скорее всего, передача мутантного гена на нем бы и
закончилась, поскольку ни по линии Ральфа Уайта, ни по линии Маргарет Бригхем
для их гипотетического потомка мужского пола не было сестер подходящего для
вступления в брак возраста. А вероятность того, что он мог бы встретить другую
женщину с телекинетическим геном, ничтожно мала. Ни одной из исследовательских
групп, работающих над этой проблемой, пока еще не удалось выделить этот ген.
В свете обрушившейся на штат Мэн катастрофы никто не
сомневается, что выделить телекинетический ген — это сейчас для медицины задача
номер один. Больной гемофилией — или Г-ген — производит на свет мальчиков с
недостаточным уровнем тромбоцитов. Телекинетик же — или ТК-ген — производит на
свет девочек, которые подобно Тифозной Мэри, способны разрушать и уничтожать
просто по собственному желанию…
Среда. Время — за полдень.
Сьюзен и еще четырнадцать будущих выпускниц — комитет по
украшению зала, ни больше, ни меньше — работали над огромным панно, которое
должно висеть за двойной эстрадой в пятницу вечером. Роспись на тему «Весна в
Венеции» (И кто только придумывает эти дурацкие темы? Сью проучилась в Ювинской
школе четыре года, два раза присутствовала на выпускных балах, и все равно до
сих пор не знала. Зачем, черт возьми, вообще нужна какая-то тема? Почему бы
просто не устроить танцы, и дело с концом?) Один из наиболее одаренных в живописи
учеников Ювинской школы Джордж Чизмар, приготовил эскиз с гондолами на водах
канала в лучах закатного солнца, гондольером в огромной соломенной шляпе у
румпеля и разлитыми по воде и по небу богатыми всполохами розового, красного и
оранжевого цветов. Слов нет, красиво. Затем Джордж перенес силуэтный набросок
на холст размером четырнадцать на двадцать футов, пронумеровал участки с
одинаковым цветом, и теперь весь комитет старательно замазывал их мелками —
словно дети, ползающие по странице гигантского альбома-раскраски. Хлопот,
конечно, много, думала Сью, глядя на перепачканные розовым мелом руки, но бал,
похоже, будет на редкость красивый.
