Кэрри посмотрела на нее снизу вверх затравленным взглядом.
На лице ее застыла плаксивая гримаса, губы дрожали.
— М-м-мисс Де-де…
— Вставай, — бесстрастно сказала мисс Дежардин. — Встань и
приведи себя в порядок.
— У меня кровь, я умираю… — взвизгнула Кэрри, и одной рукой,
слепо ищущей, за что ухватиться, вцепилась в белые спортивные трусы мисс
Дежардин, оставив на них грязный кровавый отпечаток ладони.
— Я… ты… — Учительницу передернуло от отвращения, и она,
резко подняв Кэрри на ноги, вдруг толкнула ее к стене. — Быстро!
На полпути от душевой до стены, где висел автомат с
гигиеническими пакетами, Кэрри остановилась, с трудом держась на ногах, и,
сгорбив плечи, наклонилась вперед. Руки ее безвольно болтались у колен, грудь
провисла, и выглядела она в этот момент, словно обезьяна. В блестящих от слез
глазах — одна пустота.
— Ну, в чем дело? — зло прошипела мисс Дежардин — Ну-ка
возьми тампон… Нет, не надо никакой монеты, он все равно сломан… возьми тампон
и… черт побери, ты слышишь, что я говорю? В самом-то деле, что, у тебя первые
месячные?..
— Месячные? — переспросила Кэрри.
Полное непонимание, написанное на ее лице, выглядело слишком
правдоподобно, и слишком много было в нем немого безотчетного ужаса, чтобы не
заметить этого и не задуматься. У Роды Дежардин вдруг зародилось мрачное,
черное подозрение… Невероятно… Нет, этого просто не может быть… У нее самой
менструация началась вскоре после одиннадцатого дня рождения — она тогда прошла
до лестницы из детской и взволнованно крикнула вниз: «Мама, я накапала на
ковер!»
— Кэрри? — произнесла она тихо, подходя ближе. — Кэрри?
Та шагнула назад, и в то же мгновение с раскатистым грохотом
обрушилась в углу стойка с ракетками для софтбола. Ракетки разлетелись по полу,
и мисс Дежардин невольно подпрыгнула.
— Кэрри, это у тебя первые месячные?
Теперь, когда она догадалась сама, можно было и не
спрашивать: густая темная кровь вытекала с ужасающей медлительностью. Обе ноги
Кэрри были заляпаны и забрызганы красным, словно она переходила вброд кровяную
реку.
— Больно, — простонала Кэрри. — Живот…
— Это пройдет, — попыталась успокоить ее мисс Дежардин. В
душе ее смешались жалость и стыд, и чувствовала она себя немного неловко. —
Надо… э-э-э… надо остановить кровь. Ты…
Над головой вспыхнула и с громким хлопком перегорела
лампочка. Мисс Дежардин испуганно вскрикнула, и ей подумалось («сейчас все
рухнет к чертовой матери»), что вокруг Кэрри, когда она расстроена, подобное
случается постоянно, словно невезение преследует ее по пятам. Но мысль растаяла
почти так же быстро, как и появилась. Мисс Дежардин достала из сломанного
автомата пакет, развернула и сказала:
— Смотри: вот так надо…
Из книги «Взорванная тень» (стр. 54).
Маргарет Уайт, мать Кэрри, родила ее 21 сентября 1963 года,
причем обстоятельства, связанные с этими родами, вполне можно охарактеризовать
как «весьма необычные». Более того, при внимательном изучении истории Кэрри
Уайт невольно возникает устойчивое ощущение, что сама Кэрри — лишь одна сторона
жизни этого довольно эксцентричного семейства, замеченная обществом.
Как уже писалось ранее, Ральф Уайт погиб в феврале 1963
года, когда на строительстве дома в Портленде на него упала стальная балка.
Миссис Уайт осталась жить в своем домике на окраине Чемберлена.
В силу почти фанатичного отношения мужа к фундаменталистской
религии у миссис Уайт не было подруг, которые навещали бы ее после похорон, и,
когда спустя семь месяцев у нее начались схватки, она оказалась в одиночестве.
Примерно в 13.30 21 сентября соседи миссис Уайт по
Карлин-стрит услышали крики, доносившиеся из ее дома. Однако полицию туда
вызвали только после шести вечера, и столь длительной задержке есть два в
равной степени некрасивых объяснения: или соседи не хотели быть втянутыми в
полицейское расследование, или неприязнь к миссис Уайт достигла такой степени,
что они намеренно решили «подождать, чем кончится». Миссис Джорджия Маклафлин,
единственная, кто из трех оставшихся в живых соседей Уайтов согласилась
говорить со мной об этом, сказала, что не вызвала полицию, решив, будто крики
как-то связаны с состоянием «религиозного исступления».
Когда в 18.22 все-таки прибыла полиция, крики повторялись
лишь изредка. Миссис Уайт обнаружили в своей постели наверху, и поначалу
старший офицер подумал, что на нее совершено разбойное нападение. Все
постельное белье было в крови, а на полу у кровати лежал мясницкий нож. Лишь
спустя несколько секунд он заметил ребенка, все еще частично обернутого
плацентарной пленкой, которого миссис Уайт прижимала к груди. Очевидно, она
сама и перерезала пуповину.
Слишком невероятной, пожалуй, выглядит гипотеза о том, что
миссис Уайт не знала о собственной беременности или даже не понимала, что
означает это слово. Гораздо более достоверным кажется предположение, выдвинутое
исследователями истории этого семейства Дж. Б. Бэнксоном и Джорджем Фелдингом —
предположение о том, что это понятие, неразрывно связанное в ее восприятии с
«грехом» полового сношения, было у нее в сознании полностью блокировано.
Возможно, она просто отказывалась верить, что подобное может с ней произойти.
По крайней мере в трех письмах, адресованных подруге в
городке Кеноша, штат Висконсин, которые оказались в нашем распоряжении, имеются
удивительные доказательства того, что, начиная с пятого месяца беременности,
миссис Уайт верила, будто у нее «рак женских частей» и скоро она присоединится
к мужу на небесах..
Пятнадцать минут спустя, когда мисс Дежардин повела Кэрри в
кабинет директора, коридоры, по счастью, опустели. Учителя и ученики монотонно
бубнили за закрытыми дверями классов.
Кэрри уже не кричала, но то и дело всхлипывала. Мисс
Дежардин в конце концов подложила ей тампон сама, вытерла Кэрри мокрыми
бумажными полотенцами и натянула на нее простые хлопчатобумажные трусы.
Учительница дважды пыталась объяснить ей, что менструация —
это самое обычное дело, но Кэрри каждый раз закрывала уши руками и продолжала
плакать.
Когда они вошли в приемную, заместитель директора школы
мистер Мортон тут же выскочил из своего кабинета им навстречу. В приемной,
дожидаясь взбучки за прогул урока французского, сидели Билли Делуи и Генри
Треннант. Оба сразу уставились на мисс Дежардин и Кэрри.
— Входите, — торопливо сказал мистер Мортон. — Входите же.
Он бросил сердитый взгляд на прогульщиков, которые, не
отрываясь, пялились на кровавое пятно на белых спортивных трусах учительницы.
