Наконец, не выдержав, она спросила:
— Я тебе нравлюсь?
— Ты удивительно красива, — сказал Томми.
И сказал чистую правду.
Из книги «Взорванная тень» (стр. 131):
В то время как все участники выпускного бала собирались у
школы или только-только покидали буфетные стойки, Кристина Харгенсен и Уильям
Нолан встретились в комнате на втором этаже таверны под названием «Кавальер»,
что находится почти у черты города. Известно, что они встречались там довольно
долгое время, о чем свидетельствуют документы, собранные Комиссией по делу
Кэриетты Уайт. Однако мы не можем с уверенностью утверждать, был ли их план уже
необратим или они довели дело до конца под влиянием момента…
— Уже пора? — спросила она в темноте.
Билли посмотрел на часы.
— Нет еще.
Сквозь дощатый пол пробивалось слабое буханье музыкального
автомата: «Она, наверно, святая» в исполнении Рэя Прайса. Крис вдруг подумала,
что пластинки в «Кавальере» не меняли еще с тех пор, как она пришла сюда
впервые два года назад с подчищенными документами. Разумеется, тогда она была в
зале, а не в одной из этих комнатенок для «особых» гостей Сэма Девео.
В темноте, словно глаз встревоженного демона, то и дело
вспыхивал кончик сигареты Билли. Крис, погрузившись в воспоминания, лениво
следовала за ним взглядом. В первый раз она переспала с Билли только в прошлый
понедельник, когда он пообещал, что уговорит приятелей и поможет eй устроить
Кэрри Уайт «сюрприз», если та действительно решится пойти на бал с Томми
Россом. Но они бывали здесь и раньше, целовались, тискались, одним словом,
развлекались — она называла это «шотландской любовью», а Билли с его неизменной
склонностью подбирать меткие вульгарные выражения — «сухой ездой».
Крис собиралась продержать его в ожидании, пока он
действительно не сделает что-то серьезное,
(впрочем он ведь добыл кровь)
но ситуация начала выходить у нее из-под контроля, и это ее
беспокоило. Если бы она не уступила ему в тот понедельник сама, он взял бы ее
силой.
Билли, конечно, был у нее не первым парнем, но оказался
первым, кого ей не удавалось заставить плясать под свою дудку, когда она того
пожелает. До него все они были просто неглупыми марионетками с ясными, без
прыщей лицами, с родителями, у которых хорошие связи в обществе, и с
обязательным членством в клубе. Все водили «фольксвагены», или «джавелины», или
«доджи». Все учились либо в Массачусетсом университете, либо в Бостонском
колледже. Осенью все носили студенческие ветровки с названиями колледжей, а
летом яркие полосатые майки, подчеркивающие мускулатуру. Они покуривали
марихуану и любили рассказывать о всяких забавных ситуациях, в которые попадали
под кайфом. Начинали все дружелюбно-покровительственно (школьницы, даже очень
хорошенькие, просто по определению, стояли ступенькой ниже), а заканчивали,
бегая за ней с высунутым языком, как распаленные кобели. Если они бегали
достаточно долго и по ходу дела тратили достаточно денег, Крис обычно позволяла
им переспать с ней. Но часто она просто лежала, не мешая и не помогая, и ждала,
когда все кончится, а позже достигала оргазма, просматривая происшедшее в
памяти словно закольцованную пленку.
С Билли Ноланом она начала встречаться вскоре после обыска,
устроенного полицейскими в одной из кембриджских квартир. Четверых студентов,
включая и того, с которым пришла Крис, взяли за хранение наркотиков. Крис и
других девушек обвинили в посещении «притона». Ее отец все уладил, но после
спросил, понимает ли она, что стало бы с его имиджем и его практикой, если бы
ей предъявили обвинение в употреблении наркотиков. Крис своенравно ответила,
что, по ее мнению, и то и другое уже трудно испортить, после чего отец отобрал
у нее машину.
Спустя неделю Билли предложил подбросить ее после школы
домой, и она согласилась.
В школе таких называли «напильниками», потому что лучше
всего они проявляли себя в механических мастерских. Тем не менее что-то в нем
привлекло ее, и теперь, лежа рядом с Билли в дремотном оцепенении (но чувствуя,
как просыпается в ней возбуждение и щекочущий нервы страх), она думала, что
дело здесь, по-видимому, в его машине — во всяком случае так было вначале.
Машина у Билли не шла ни в какое сравнение с гладенькими,
безликими автомобилями ее университетских дружков со всеми их автоматическими
стеклами на окнах, телескопическими рулевыми колонками и слегка неприятным
запахом пластиковых чехлов или растворителя для мойки стекол.
Билли гонял на старой, черной, немного зловещего вида машине
с побелевшим по краям ветровым стеклом, словно на ее единственном глазу начало
образовываться бельмо. Сиденья свободно двигались туда-сюда, и при желании их
вообще можно было снять. По днищу перекатывались пустые бутылки из-под пива (ее
университетские приятели предпочитали «Бадвайзер», Билли и его компания пили
«Райнголд»), а ноги ей приходилось ставить по обеим сторонам огромного,
заляпанного смазкой открытого металлического ящика с инструментами. Инструменты
там были из самых разных наборов, и Крис подозревала, что большинство из них —
краденые. В машине пахло маслом и бензином. Снизу через тонкое днище доносился
громкий будоражащий звук выхлопа. Циферблаты, болтающиеся на проводах под
приборной доской, показывали амперы, давление масла и какие-то «тахи» (одному
Богу известно, что это такое). Задние колеса у машины были подрессорены выше
передних, и капот, казалось, целит прямо в дорогу.
Разумеется, он гонял на ней вовсю.
Когда они ехали вместе в третий раз, одна из облысевших шин
лопнула на скорости шестьдесят миль в час, и машину с визгом повело в сторону.
Крис закричала, решив вдруг, что смерть совсем рядом. В мозгу, словно фото на
первой странице газеты, мелькнула картина: ее искореженное, окровавленное тело,
лежащее у основания столба, будто груда тряпья. Билли же только ругался и
крутил туда-сюда баранку в мохнатом чехле.
Наконец машина остановилась — у левого бордюра, — и,
выбравшись на дрожащих ногах из кабины, едва не падая, Крис увидела, что они оставили
позади петляющий черный след футов семьдесят длиной.
Билли, бормоча что-то себе под нос, открыл багажник и достал
домкрат. На голове у него хоть бы волосок сбился. Он прошел мимо нее уже с
сигаретой в зубах и на ходу бросил:
— Достань-ка мне ящик с инструментами, крошка.
Крис даже онемела — от потрясения и от негодования. Рот у
нее дважды открылся и закрылся, как у выброшенной на берег рыбы, но потом она
все-таки отыскала нужные слова:
— Я… Ты с ума сошел! Ты меня чуть не угро… ты — псих
ненормальный, сукин сын! И кроме того, он весь грязный!
Билли повернулся и бросил на нее холодный колючий взгляд.
