— Здесь очень мило.
— И все?
— Нет. Гораздо больше. Но я не хочу об этом рассказывать.
Никому.
Мисс Дежардин улыбнулась и чуть сжала ее руку.
— Ты никогда не забудешь свой выпускной бал. Никогда.
— Наверно, вы правы.
— Надеюсь, ты славно проведешь время, Кэрри.
— Спасибо.
Мисс Дежардин двинулась к преподавательскому столу, и тут
вернулся Томми с двумя пластиковыми стаканчиками пунша.
— Что это она? — спросил Томми, осторожно опуская стаканчики
на стол.
Кэрри посмотрела ей вслед и сказала:
— Мне кажется, она хотела попросить прощения.
Да, и Кэрри ждала этого.
— Посмотри-ка, — сказал Томми, когда они встали.
Несколько человек вытаскивали из-за кулис троны короля и
королевы бала. Мистер Лавай, отвечавший за все школьное имущество, размахивал
руками и показывал, где их установить. Кэрри подумалось, что они будто из
времен короля Артура — ослепительно белая обшивка, живые цветы и огромные
знамена над спинками.
— Красиво, — выдохнула она.
— Это ты красива, — сказал Томми, и Кэрри вдруг решила, что
сегодня не случится ничего плохого; может быть, именно их и выберут королем и
королевой. Подумав об этом, она даже улыбнулась.
Девять часов вечера.
Сью Снелл сидела в гостиной, подшивала платье и слушала
«Лонг Джон Силвер» в исполнении «Джефферсон Эйрплейн». Пластинка была старая и
сильно запиленная, но музыка успокаивала.
Родители ушли к кому-то в гости. Сью не сомневалась, они
знают, что происходит, но у них хватило такта не затевать глупые разговоры о
том, как, мол, они гордятся Своей Девочкой, или как они счастливы, что она
наконец Повзрослела. Ее оставили в покое, и Сью это вполне устраивало, потому
что она по-прежнему не была уверена в мотивах своего поступка и попросту
боялась разбирать их слишком тщательно — дабы не открылся вдруг мерцающий
уголек эгоизма в черном сумраке подсознания.
Что сделано, то сделано — и довольно об этом.
(а вдруг он в нее влюбится)
Она вскинула голову — будто слова эти произнес кто-то в
холле, — и на ее губах появилась чуть испуганная улыбка. Да уж, тогда получится
прямо как в сказке: Принц наклоняется над Спящей Красавицей и целует ее в губы.
«Сью, я не знаю, как тебе об этом сказать, но…»
Улыбка растаяла.
Месячные запоздали почти на целую неделю. Хотя раньше все
было как по часам…
Щелкнул механизм, сменяющий пластинки, и на проигрывателе
завертелся новый диск. В наступившем коротком молчании Сью вдруг услышала, как
шевельнулось что-то у нее внутри. Возможно, всего лишь душа.
Часы показывали девять пятнадцать.
Билли подогнал машину к стоянке и, развернув к выезду на
шоссе, остановил в дальнем конце. Крис собралась выйти, но он рывком усадил ее
на место. Глаза его в темноте светились адским блеском.
— Какого черта? — взвилась она.
— Короля и королеву объявят в микрофон, — сказал Билли. — А
затем одна из групп исполнит школьный гимн. Вот тогда они точно уже будут на
тронах — прямо там, где нужно.
— Я и так это знаю. Отпусти. Мне больно.
Он сдавил ее руку еще сильнее, чувствуя, что маленькие
косточки вот-вот захрустят — ощущение вызвало у него прилив злорадного
удовлетворения. Однако она даже не вскрикнула. В самообладании ей не откажешь…
— Послушай, крошка. Я хочу, чтобы ты точно знала, во что влезаешь.
Когда запоют гимн, ты дернешь за веревку. Сильно дернешь. Она провиснет между
воротками, но не много. А когда почувствуешь, что ведра опрокинулись, дуй
оттуда. Не вздумай стоять там и ждать, когда они завизжат или еще что. Это тебе
не детские шуточки. Это уголовное дело, понятно? Тут штрафом не отделаешься.
Если поймают, посадят за решетку и ключ выкинут.
Для него это была огромная речь.
Крис молча сверлила Билли колючим непокорным взглядом.
— Тебе все ясно?
— Да.
— Вот и отлично. Когда ведра опрокинутся, я даю ходу. В
машину — и сразу вперед. Если ты успеешь сесть, едешь со мной. Если нет, я тебя
брошу. Ей-богу брошу, но если ты сболтнешь хоть слово, я тебя убью. Понятно?
— Да. Убери грабли.
Билли отпустил ее руку, и на губах его промелькнула тень
улыбки.
— Ладно. Все будет в порядке.
Они вышли из машины.
Времени уже было почти девять тридцать.
От школы донесся усиленный микрофоном добродушный голос Вика
Муни, президента выпускного класса:
— Итак, леди и джентльмены, пожалуйста, занимайте свои
места. Пришло время голосовать. Мы выбираем короля и королеву бала!
— Этот конкурс оскорбителен для женщин! — выкрикнула Мира
Крюс с вызовом, но немного смущенно.
— И для мужчин тоже! — не замедлил откликнуться Джордж
Доусон.
Все рассмеялись. Мира молчала: протест свой она выразила,
правила игры соблюдены.
— Рассаживайтесь, пожалуйста, по местам! — Вик у микрофона
улыбался и отчаянно краснел, в волнении расковыривая пальцем прыщик на
подбородке. Огромный венецианский лодочник глядел из-за его плеча в зал
задумчивыми глазами. — Время голосовать.
Кэрри и Томми сели. Тина Блейк и Норма Уотсон раздавали
отксерокопированные бюллетени и, подойдя к их столику, Норма выдохнула:
«Удачи!». Кэрри взяла листок в руки и вдруг застыла с открытым ртом.
— Томми, мы тоже тут есть!
— Да, я видел, — сказал он. — Школа выдвигает отдельные
кандидатуры, а те, с кем они приходят, вроде как попадают за компанию. Так что,
добро пожаловать в наш клуб. Или ты хочешь отказаться?
Кэрри прикусила губу и посмотрела на Томми.
— А ты?
— Боже, нет, конечно, — ответил он беспечно. — Если кто
побеждает, им нужно просто просидеть в этих тронах, пока исполняется школьный
гимн и все танцуют следующий танец. Сидишь себе, помахиваешь скипетром и
выглядишь полным идиотом. А тебя еще и фотографируют для школьного ежегодника,
чтобы все остальные тоже видели, как ты разыгрывал из себя идиота.
