Вскоре на автостоянке резко затормозила машина, и кто-то
заорал, что в городе все горит, но Билли и Крис в это время спали.
Крис проснулась рывком, сразу. Часы на ночном столике
показывали без пяти минут час. Кто-то отчаянно колотил в дверь.
— Билли! — кричали там. — Ты здесь? Вставай!
Билли шевельнулся, перекатился на живот и сбил дешевый
пластиковый будильник на пол.
— Какого черта? — пробормотал он и сел.
Спину саднило. Расцарапала ногтями, стерва… Тогда он почти
не чувствовал боли, но теперь решил, что непременно взгреет ее, прежде чем
выгнать на улицу. Просто чтоб знала…
Билли вдруг понял, что вокруг удивительно тихо. «Кавальер»
закрывался только в два часа, и за пыльным окном мансарды все еще вспыхивала
неоновая вывеска. Но, кроме стука в дверь,
(что-то случилось)
тихо было, как на кладбище.
— Билли, ты здесь? Эй!
— Кто это? — прошептала Крис. В ее глазах, отражающих пульс
неоновых вспышек, застыл испуг.
— Джекки Талбот, — ответил Билли рассеянно, затем, повысив
голос, спросил: — Какого черта?
— Пусти, Билли. Надо поговорить.
Билли поднялся. Как был, голый, прошлепал к двери и откинул
большой старинный крючок.
В комнату влетел Джекки Талбот с вытаращенными глазами и
перемазанным сажей лицом. Когда в «Кавальере» узнали, что творится в городе, он
как раз сидел внизу, пил вместе со Стивом и Генри. Все трое тут же сели в
престарелый «додж» Генри и рванули к Чемберлену. Взрыв бензопровода под
Джексон-авеню они наблюдали с самой вершины холма Брикъярд-Хилл. В 12.30, когда
Джекки одолжил у Генри машину и двинул обратно, город был охвачен паникой и
огнем.
— Чемберлен горит, — сказал он Билли. — Весь, черт побери!
Школа сгорела, торговый центр — тоже. Вест-энд просто взлетел на воздух: там
бензин взорвался. На Карлин-стрит — пожары. И все говорят, что это сделала
Кэрри Уайт!
— О боже, — пробормотала Крис, выбралась из постели и
потянулась за одеждой. — Что она…
— Заткнись. А не то я вышвырну тебя отсюда к чертовой
матери, — сказал Билли и кивнул Джекки, чтобы тот продолжал.
— Ее видели. Много людей видели. Билли, говорят, ее всю облили
кровью. Она пошла сегодня на этот хренов выпускной бал… Стив и Генри так ни
черта и не поняли, но… Билли… эта свиная кровь… ты для нее?..
— Да.
— О черт! — Джекки попятился к двери. Под одной-единственной
горящей в коридоре лампочкой лицо его казалось болезненно-желтым. — Боже,
Билли, и теперь весь город…
— Кэрри, значит, распотрошила весь город? Кэрри Уайт? Да ты
совсем рехнулся. — Он произнес это спокойно, почти беззаботно. Крис за его
спиной торопливо одевалась.
— Подойди в окно посмотри, — сказал Джекки.
Билли подошел к окну. Весь восточный горизонт охватило
малиновое зарево, отсветы огня даже небо окрасили в красный цвет. Пока он
смотрел, мимо «Кавальера» с воем сирен пронеслись три пожарные машины, и в
отсветах фонарей у стоянки Билли успел разобрать надписи у них на боках.
— Вашу мать, — выдохнул он. — Это машины из Брансуика.
— Из Брансуика? — переспросила Крис. — Это же сорок миль до
нас. Не может…
Билли повернулся к Джекки Талботу.
— Ладно. Что там произошло?
Джекки затряс головой.
— Никто пока ничего толком не знает. Все началось в школе.
Кэрри и Томми Росса выбрали королем и королевой бала, а потом кто-то вылил на
них два ведра крови, и она убежала. Потом школа вспыхнула, и говорят, никто
оттуда не выбрался живым. После этого взорвалась заправка «Теддис Амоко», потом
«Мобил» на Саммер-стрит…
— «Ситго», — поправил Билли. — На Саммер-стрит стоит «Ситго»
— Какая, к дьяволу, разница?! — взвизгнул Джекки. — Это она
сделала! Каждый раз, когда что-то случалось, она там была. А эти ведра… никто
из нас не подумал о перчатках…
— Не дрейфь. Я все улажу, — сказал Билли.
— Ты ничего не понял, Билли. Там Кэрри, и она…
— Проваливай.
— Билли…
— Вали отсюда, пока я тебе руки не пообломал!
Джекки испуганно попятился из дверей.
— Иди домой. Никому ничего не говори. Я все улажу.
— Хорошо. Хорошо, Билли. Я только подумал…
Билли захлопнул у него перед носом дверь, но в него тут же
вцепилась Крис и закричала:
— Билли, что нам теперь делать эта стерва о боже Кэрри, что
же теперь делать…
Он наотмашь ударил ее по щеке и на этот раз в полную силу.
Упав на пол, Крис несколько секунд ошарашено молчала, затем закрыла лицо руками
и разрыдалась.
Билли надел джинсы, рубашку, ботинки и подошел к грязной
раковине в углу, включил свет, сунул голову под воду, затем принялся
расчесывать волосы, то и дело наклоняясь, чтобы разглядеть свое отражение в
старом облупленном зеркале. За ним плавало перекошенное отражение Крис — она
сидела на полу и стирала кровь с разбитой губы.
— Я могу тебе сказать, что мы будем делать. Мы поедем в
город смотреть пожары. Потом — по домам. Скажешь своему дорогому папочке, что,
когда все это случилось, мы сидели в «Кавальере» и пили пиво. Своей мамаше я
скажу то же самое. Ясно тебе?
— Билли, там же твои отпечатки, — она чуть шепелявила, но в
голосе звучало уважение.
— Их отпечатки, — сказал он. — Я работал в перчатках.
— Они проболтаются? — спросила Крис. — Если их возьмут и
начнут допрашивать…
— Конечно, проболтаются.
Теперь волосы лежали почти как надо, и в лучах тусклой,
засиженной мухами лампочки кудри блестели, словно маленькие водовороты над темным
омутом. Расческа была старая, потертая, с клочьями сальной грязи между зубьев,
но ее еще в одиннадцать лет подарил ему отец, и он до сих пор не сломал ни
одного зуба. Ни одного.
— Может, они просто не найдут ведра, — продолжил он. — А
если найдут, то отпечатки пальцев, может быть, все уже выгорели. Кто его знает.
Но если Дойл кого-нибудь из них потащит в участок, я тут же сматываюсь в
Калифорнию. А ты как хочешь.
— Ты возьмешь меня с собой? — спросила Крис, умоляюще глядя
на него с пола. Губа у нее распухла, и она стала похожа на негритянку.
