Книга Роман Виолетты, страница 21. Автор книги Александр Дюма

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Роман Виолетты»

Cтраница 21

Нечувствительная к мужской красоте, ибо она сама ощущала себя чуть ли не мужчиной, Флоранс поклонялась красоте женской. И сейчас она была охвачена одной тревогой — она опасалась, что ее своеобразная красота придется не по нраву графине, и гордыня ее страдала от этого.

И вот, когда, придя в себя, графиня в свою очередь принялась развязывать витой шнур, стягивающий пояс Флоранс, та вся затряслась, как дитя, чье невинное тельце, знакомое прежде лишь материнскому взгляду, впервые выставлено на обозрение чужим глазам.

Графиню охватило нетерпение. Восхитительным запахом веяло сквозь проймы рукавов и разрез на груди сорочки Флоранс; графиня жадно вдыхала этот пьянящий аромат, и голова ее кружилась.

— Послушай, — говорила она в лихорадочном возбуждении, — да ведь ты не женщина, ты — цветок! А раз так, то тебя надо не впивать, тебя надо вдыхать. О красавица! Просто невероятно! — воскликнула она, обнажив торс Флоранс. Кто посмеет сказать, что это волосы! Нет, шелк! Цветущие… благоуханные волосики…

И графиня принялась покусывать кончиками зубов и вбирать губами очаровательную шерстку, поднимавшуюся к ложбинке грудей, спускавшуюся, истончаясь, к животу и вновь расширявшуюся на бедрах; уходя из театра, Флоранс осыпала ее лепестками целого букета фиалок.

Наконец Одетта справилась с сорочкой и, преклонив колени перед этим чудом природы, столь невиданным, что оно казалось шедевром искусства, погрузила нос и губы в густое руно, как пчела, хлопочущая над розой.

— Признаю себя побежденной, — заявила она, — ты не только по-иному прекрасна, ты гораздо красивее меня!

И, обвив Флоранс руками, она приподняла ее и, не отрывая от ее губ свои губы, повела ее в столовую.

Обнаженные, они вошли в этот зеркальный дворец, где тысячекратные отражения их прекрасных тел перемежались с отблесками люстр и жирандолей.

Переглянувшись, они обнялись, каждая преисполненная гордостью за свою собственную красоту и красоту своей подруги; взяв со стула две белоснежные, будто сотканные из воздуха прозрачные накидки: одну шитую золотом, другую — серебром, они уселись на вишневые бархатные подушки перед накрытым столом, где в графинах из тонкого стекла сверкало жидким топазом охлажденное шампанское, которое им предстояло отведать из одного бокала и еще много-много раз из губ возлюбленной.

IX

Все началось с обычных знаков внимания, которые оказывают своим возлюбленным любовники: изысканно отрезанное крылышко фазана, окропленное лимонным соком; шато-икем, налитый в тонкий хрустальный бокал дрожащей от любовного трепета рукой; трюфель, тушенный в шампанском с корицей, самый темный и с самыми лучшими прожилками, предложенный после того, как развратные зубки надкусили его; сливки, съеденные из общей тарелки и одной ложкой; засахаренные персики, пурпурная сердцевина которых зияла на месте вынутых косточек, увенчали бутоны белоснежных грудей, напоминавших плоть персика, лишенного бархатистой шкурки, — все это перемежалось с пылкими поцелуями рук, плеч и губ. Наконец, обе поднялись, сбросив накидки; графиня, как богиня Помона, понесла фрукты в золотой плетеной корзинке, а Флоранс, точно вакханка, — пенящийся кубок с шампанским.

Обнявшись, обе приблизились к кровати. Рядом стоял ночной столик из белого мрамора — он представлял собой усеченную колонну, внутри которой пряталась изысканная вазочка из севрского фарфора. Графиня поставила на столик корзинку, Флоранс — кубок. Взглянув друг на друга, они словно искали ответ на вопрос: кто начнет первой?

— Ах, на этот раз, — проговорила графиня, — слава Богу, пробил мой час.

Видимо, притязания графини показались Флоранс вполне справедливыми: она молча прижала губы к губам графини и, одарив ее пылким поцелуем, покорно улеглась на спину, раскинув ноги.

На миг графиня застыла в немом восхищении перед странным телом, соединяющим и мужскую, и женскую привлекательность; взяв золотой гребень с бриллиантами, поддерживавший ее волосы за ужином, она соорудила из него диадему для этого милого божества, этой таинственной Исиды, которой, первой среди всех богинь, поклонялись, называя ее чудесным именем Урания.

Бриллианты и золото поблескивали, затерявшись в черном меху, где зубья гребешка увязли до самого основания, так и не достигнув отверстия, которое графиня так страстно хотела отыскать.

Тогда графиня встала на колени и, чтобы пышное украшение, которое она собиралась принести к алтарю, не мешало ей совершать благочестивый обряд в святилище, бережно положила бедра Флоранс себе на плечи, раздвинула густое руно, завешивавшее вход в пещерку, добралась до нижних губ, раскрыла их и будто очутилась у черного бархатного ларчика с розовой атласной подкладкой.

При виде таких нежданно раскрывшихся красот она с ликующим возгласом припала ртом к этому ларчику и стала покусывать и сосать клитор, тотчас напрягшийся от сладострастия; немного поласкав его языком, она пожелала вознаградить подругу ласками еще более проникновенными и сладострастными, чем те, которые были получены ею самой от меня; однако тут ее радостные крики сменил возглас удивления: проход, который она рассчитывала найти свободным, оказался закрыт. Она отпрянула от преграды, менее всего ею ожидаемой, приподняла Флоранс и жадно всматриваясь в ущелье, недоуменно спросила:

— Как это понимать?

— Все очень просто, дорогая Одетта, — улыбнулась Флоранс, — я девственница, или, если вы разборчивы в словах, скажу так: я осталась нетронутой.

— Неужели для тебя есть разница между девственницей и той, что осталась нетронутой?

— О, с моральной точки зрения, душа моя, она весьма существенна. Девственницей следует назвать юную особу, которой не касались ни чьи-либо уста, ни чей-либо палец, даже ее собственный; она целомудренна, и ей неведомо наслаждение. Остаться нетронутой означает познать и свою собственную ласку, и чужую — мужскую ли, женскую ли — и иметь выдержку сохранить в неприкосновенности девственную плеву.

— Ах, — радостно воскликнула графиня, — наконец-то я встретила женщину, не запятнавшую себя связью с мужчиной! О, даже не смею поверить в это, моя прекрасная Флоранс.

— Ручаюсь тебе в этом, — сказала Флоранс, — у меня, кстати, куда больше поводов для упреков — ты остановилась в самый неподходящий момент. Негодница, только я начала ощущать первые предвестия наслаждения!… Не отвлекайся, любимая Одетта, и, если что-нибудь обладает еще чудесным даром удивлять тебя, подожди говорить мне об этом до того, как закончишь.

— Позволишь сказать хоть слово?

Флоранс скользнула пальцем до своего клитора и стала нежно щекотать его, тем самым не давая температуре наслаждения упасть ниже нуля.

— Говори, — разрешила она.

— Итак, ты утверждаешь, что ты не девственна, но осталась нетронутой.

— Больше не утверждаю, поскольку ты, ленивица, вынуждаешь меня к действиям, из-за которых я рискую лишиться невинности.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация