Но было еще кое-что. Его глаза вспыхивали, когда он, склоняясь к Кару в воздухе, вглядывался, настойчиво вглядывался, словно выискивая что-то в ней.
Его прикосновение, жар, исходивший от него, его взгляд захлестнули её будто цунами. И в тот момент, она не почувствовала никаких бабочек в своем животе. Вместо них у девушки возник такой легкий трепет, словно она испытывала эйфорию.
Это новое нечто, возникшее между ними, было похоже на… астрал. Оно изменило воздух вокруг них, проникло в нее — тепло, нежность, влечение. И на мгновенье она ощутила себя такой беспомощной, словно звездный свет, который тянется к солнцу в огромном, неизведанном пространстве космоса. Она боролась с этим чувством, пытаясь вырваться.
Низким хриплым голосом ангел произнес:
— Я не причиню тебе вреда. Я очень сожалею о том, что произошло до этого. Пожалуйста, Кару, поверь мне. Я появился здесь не для того, чтобы причинить тебе боль.
Услышав свое имя, она испугалась и перестала сопротивляться. Откуда он узнал, как ее зовут?
— Зачем ты здесь?
На его лице появилось беспомощное выражение. И он опять ответил:
— Я не знаю. — И на этот раз это не показалось ей забавным. — Просто… просто для того, чтобы поговорить с тобой. — Продолжил он. — Попытаться понять…
Он попытался подобрать слова и, растерявшись, затих. Но Кару знала, о чем он говорит, потому что сама пыталась найти этому объяснение.
— Я не смогу и дальше сопротивляться твоей магии, — сказал ангел, и она снова почувствовала его напряжение. Она действительно сделала ему очень больно.
"Так ему и надо", сказала она себе. Он был её врагом. Её пылающие ладони очень красноречиво об этом говорили. А так же шрамы и разрушенная жизнь.
Но тело не слушало доводов рассудка. Её целиком и полностью поглотило ощущение от соприкосновение их кожи, его рук, удерживающих её ладони.
— Но я не буду сдерживать тебя, — продолжил он. — Если ты захочешь причинить мне боль, я заслужил это.
Он отпустил её руки. Его тепло ушло вместе с этим, и их снова разделила ночь, еще более холодная, чем прежде.
Спрятав свои хамсазы в кулаки, Кару отпрянула назад, едва осознавая, что она всё еще парит.
Ну и ну! Что это было?
Отдаленно, она осознала, что парит на виду столпившейся массы людей, и все большее количество зевак пребывало целыми группами, как будто туристический маршрут по Карлова отклонился в этом направлении. Она чувствовала их изумление, видела вспышки камер, слышала крики. Но все это приглушалось, приглушалось, приглушалось, словно происходило на экране, и казалось менее реальным, чем момент, который она переживала.
Она была в начале чего-то неописуемого. Когда серафим держал ее руки в своих, а потом отпустил, это было как будто ее пустота заполнилась, а она не поняла этого, пока он не убрал руки и пустота вновь ворвалась в нее. Сейчас этот вакуум пульсировал внутри Кару, холодный и болезненный. И отчаявшаяся часть нее готова была броситься вперед и вновь схватить его руки. Обеспокоившись странным импульсом, возникшим в ней, она заставила себя сопротивляться ему. Это было похоже на борьбу с течением, и в самой борьбе присутствовал тот же неуемный страх потерять самообладание, быть затянутым глубоко на дно.
Кару запаниковала.
И когда ей показалось, что ангел двинулся по направлению к ней, она выбросила вверх между ними руки, обе сразу, так близко. Его глаза расширились и он словно спотыкнулся в воздухе, потеряв свою безупречную грацию. У Кару перехватило дыхание. Он попытался удержаться за подоконник четвертого этажа, но ему этого не удалось.
Его глаза закатились и он начал падать, пролетев несколько метров вниз, сыпля искрами.
Он что? Потерял сознание?
— Ты как? В порядке? — У Кару сжалось горло.
Нет, он не был в порядке. Он падал.
* * *
Акива смутно осознал, что он больше не в воздухе. Под ним голые камни. Урывками он видел мелькавшие то и дело лица. Сознание воспринимало происходящие вспышками. Вокруг какие-то голоса, говорившие на языках, неизвестных ему, и в самом центре всего этого — синее пятно. Значит, Кару здесь.
В ушах нарастал рев, и Акива заставил себя сесть прямо. Рев оказался… аплодисментами.
Кару стояла к нему спиной, склонившись в театральном реверансе. Плавным движением руки она вытащила нож, застрявший между булыжниками, и запихнула себе в ботинок. Она глянула на Акиву через плечо, и, как ему показалось, испытала облегчение, увидев, что он в сознании. А затем сделала шаг назад и… взяла его за руку. Очень бережно, одними лишь пальцами, чтобы её метки не обожгли его. Она помогла ему встать и, понизив голос, сказала на ухо:
— Поклонись.
— Что?
— Просто поклонись, ладно? Пусть думают, что это представление. Так будет проще всего. Давай уже свалим отсюда, пусть гадают как нам это удалось.
Он кое-как поклонился, вызвав новый шквал аплодисментов.
— Сможешь идти? — Спросила Кару.
Он кивнул.
Однако уйти было не так-то просто. Люди преграждали им дорогу, желая поговорить. Кару что-то коротко отвечала, он же не знал что говорить, не понимал языка. Зрители трепетали от восторга, за исключением одного парня в высоком цилиндре, который мрачно сверлил глазами Акиву и попытался схватить за локоть Кару. Этот собственнический жест пробудил в Акиве былую ярость, и ему захотелось отбросить этого человечишку в стену. Но Кару не нуждалась в его вмешательстве. Она оттолкнула парня в сторону и повела Акиву сквозь толпу. Её пальцы были всё еще переплетены с его (они были прохладными и маленькими), и к его немалому огорчению, когда они завернули за угол и вышли на базарную площадь с опустевшими прилавками, она отстранилась.
— Ты как? — Снова спросила она, создавая дистанцию между ними.
Он оперся о стену в тени под навесом.
— Не то чтобы я всего этого не заслужил, — вымолвил он. — Но такое чувство, будто целое войско маршем прошло по мне.
Она нервно заходила взад-вперед, энергия беспокойства отчетливо вибрировала в ней.
— Разгат передал, что ты искал меня. Зачем?
— Разгат? — Недоуменно переспросил Акива. — Но я думал, что он…
— Мертв? Нет, он выжил. В отличие от Айзиля.
Акива уставился в землю:
— Я и представить себе не мог, что он спрыгнет.
— Что ж, а он вот спрыгнул. Но ты не ответил. Зачем тебе понадобилось искать меня?
И опять та же беспомощность. Он ухватился за то, что звучало как логичное объяснение.
— Я не понял, кто ты была такая. Кем ты являешься — человек с метками дьявольских глаз.
Кару взглянула на свои ладони, затем перевела взгляд на него, на её лице читалась смятение и незащищенность.
