— Сегодня похуже? — спросил Луис.
— Терпимо.
— Ляжете в постель, постарайтесь прогреть больное место.
— Хорошо. Да я так и делаю обычно. Луис… не беспокойтесь об
Элли. У нее скоро появится много новых друзей, она забудет о кладбище. Потом,
глядишь, отправятся туда ватагой, подновят надписи, расчистят тропу, может,
посадят цветы. Иной раз на них находит, добрые чувства берут верх. И тогда,
увидите, Элли совсем иначе отнесется к смерти. Мало-помалу они тоже перейдут на
«ты».
ЕСЛИ НЕ ВОСПРЕПЯТСТВУЕТ МОЯ ЖЕНА.
— Приходите завтра вечерком, расскажете, как прошел день, —
предложил Джад. — Я вас заодно в картишки обыграю.
— Меня так просто не возьмешь. Я вас перехитрю: подпою
сначала.
— Док, — с серьезным лицом проговорил Джад, — в тот же день,
когда вам удастся перехитрить меня в картах, я отыграюсь в чем-то другом.
И, засмеявшись, Луис повернул к дому, терявшемуся в осенних
сумерках.
Рейчел уже спала, Гейдж свернулся клубочком у нее под боком.
Даже во сне, казалось, мать защищает ребенка. Ничего, скоро она перестанет
сердиться, случались ведь и раньше размолвки, и в отношения вкрадывался
холодок, правда, такой серьезной еще не было. Он и грустил, и сердился, и
тосковал об утраченном мире, хотел вернуть его, но не знал как, да и ему ли
делать первый шаг к примирению? Да и есть ли в этом смысл? Все равно что дуть
против ветра. Не забыть всех ссор, скандалов, хотя немногие сравнятся с
нынешним, вспыхнувшим из-за вопросов Элли и ее слез. А много ль таких размолвок
нужно, чтобы семейная жизнь претерпела существенные изменения? И вот, читаешь в
газете о разводе не кого-либо из друзей, а о своем собственном.
Он разделся, завел будильник на шесть утра. Принял душ,
вымыл голову, побрился, проглотил таблетку от изжоги (что-то после ледяного чая
Нормы начал пошаливать желудок), почистил зубы. А может, изжога стала донимать
его потому, что он дома; потому, что в постели Рейчел отгородилась от него
сыном. Самое важное — границы, вспомнилась ему фраза из университетского
учебника истории.
Вроде все сделано, можно и спать ложиться, но сон не шел.
Что-то внутри щемило. Вспомнились два прошедших дня. Он лежал, прислушиваясь к
дыханию жены и сына, ровному, почти одновременному. ГЕН. ПАТТОН… ХАННА, ЛУЧШАЯ
СОБАКА НА СВЕТЕ… МАРТА, ЛЮБИМАЯ КРОЛЬЧИХА… Элли плачет и гневается: не хочу,
чтобы Чер умирал!.. Это мой кот! Пусть Бог заводит себе кота… Рейчел — тоже
сердится: ты, как врач, должен знать… Норма Крандал: похоже, люди хотят
поскорее забыть… И Джад — голос у него тверд и уверен, голос далекого прошлого…
Иногда смерть сидит с вами за столом, иной раз даже за задницу ущипнет.
Голос старика сливался с голосом матери Луиса, она
рассказывает сыну, откуда берутся дети, лжет четырехлетнему мальчику… говорит
ему правду лишь в двенадцать лет, когда погибла в автомобильной катастрофе его
двоюродная сестренка Рути. Один балбес, увидев ключи в кабине грузовика, решил
покататься, но, запустив мотор, не сумел остановить и смял в лепешку машину
отца Рути вместе с девочкой. На лице у нее остались лишь царапины. НЕ МОЖЕТ
БЫТЬ, ЧТОБЫ ОНА УМЕРЛА, все твердил Луис, когда мать сказала ему правду. Он
понимал слово «смерть», но тогда не чувствовал смысла. КАК ЭТО — УМЕРЛА? О ЧЕМ
ТЫ ГОВОРИШЬ? И потом мелькнула мысль: А КТО ЖЕ ЕЕ ПОХОРОНИТ? Дядя Карл сам был
гробовщиком, но чтобы он… Нет, невозможно. Страх нарастал, и он уцепился за эту
мысль, как утопающий — за соломинку. Ничего важнее на свете нет! Вроде
известного: а кто же бреет брадобрея?
«Наверное, Донни Донахью», — ответила мать.
Глаза у нее красные, то ли заплаканные, то ли просто очень
усталые. А может, ей нездоровится. Донни — дядин лучший деловой партнер.
— Ох, Луис… Бедная малышка Рути… Как, наверное, она
мучилась… Помолись за нее, Луис, молись вместе со мной, помогай мне.
Они встали на колени прямо на кухонном полу и принялись
молиться. И молитва помогла Луису осознать произошедшее: раз мать просит о душе
девочки, значит, тело ее больше не живет. Не успел он закрыть глаза, как ему
привиделась Рути. Вот она пришла к нему на тринадцатилетие, пустые глазницы, а
глаза, как на ниточках, болтаются на щеках, некогда рыжие волосы покрылись
серой плесенью… Но видение это вызвало у него не отвращение и страх, а тоску и
любовь…
И он кричал от боли, которой душа его раньше не знала: МАМА!
ОНА НЕ МОЖЕТ УМЕРЕТЬ! НЕ МОЖЕТ! ВЕДЬ Я ЕЕ ЛЮБЛЮ!
И тихий ответ матери также дал толчок его воображению:
пустые, словно мертвые поля под ноябрьским небом, опавшие розовые лепестки, уже
побуревшие и загнувшиеся по краям, пустые озерца, заросшие осклизлыми
водорослями. Всюду гниение, распад, прах.
— Да, мой дорогой, очень жаль, но ничего не поделать, Рути с
нами больше нет.
Луиса пробрала дрожь от воспоминаний. НУ, УМЕРЛА, И ВСЕ.
ЧЕГО ТЕБЕ ЕЩЕ-ТО НУЖНО?
И тут он вспомнил, что забыл сделать. Может, оттого и не
спится накануне учебного года, оттого и лезут в голову детские воспоминания.
Он поднялся, хотел было спуститься на первый этаж, но
неожиданно завернул в комнату Элли. Она мирно спала, открыв рот. На ней была
старенькая голубая пижама, из которой девочка давно выросла. Господи, Элли, ты
растешь не по дням, а по часам! В ногах у нее примостился Чер, тоже спавший
мертвым сном. УЖ ИЗВИНИТЕ, НО И ПРО ЖИВЫХ ТАК ГОВОРЯТ.
В прихожей, над телефоном на доске, где обычно оставляли
разные послания, просьбы и счета наверху, аккуратными печатными буквами рукой
Рейчел выведено: ЧТО МОЖНО ОТЛОЖИТЬ НА ПОТОМ. Луис взял телефонную книгу, нашел
нужный номер, переписал его на листок. А под номером добавил: «Квентин Л.
Джоландер, вет. вр. Договориться насчет Чера. Если не возьмется сам,
порекомендует кого-нибудь».
Задумчиво посмотрел на листок — а не торопится ли он? Дурные
предчувствия могут ведь и оправдаться. И сегодня он решил — не нарочно, скорее
даже неосознанно, — что Черу больше нельзя далеко отлучаться из дома, а тем
более перебегать опасную дорогу.
Но тут вернулись прежние сомнения. Не скажется ли кастрация
на кошачьей личности? Не превратится ли их любимец в вялого старика раньше
времени? Так и будет целыми днями спать на теплой отопительной батарее да есть,
когда наполнят миску. Ему больше по душе теперешний Чер, худой и своевольный.
По шоссе снова прогромыхал грузовик, и сомнения Луиса вмиг
развеялись. Он решительно пришпилил бумажку к доске.
11
Наутро за столом Элли, видимо, уже прочитав новую записку,
спросила, что это значит.
— А значит это то, что Черу предстоит маленькая операция, —
пояснил Луис. — На день мы отвезем его к ветеринару. А вернется и больше не
станет убегать со двора.
