Вошли санитарки с жесткими носилками, на таких носят больных
с травмами спины и шеи. Следом появилась Чарлтон, оповестив всех, что полиция
вот-вот прибудет. Оказывается, парня сбило машиной, когда он совершал пробежку.
Луису сразу же вспомнились беспечные бегуны утром, когда он ехал на работу, и
сердце захолонуло.
Подоспел и Стив Мастертон, а с ним двое полицейских.
— Луис, — начал он, — я узнал, кто принес потерпевшего. — И
осекся. — Луис, вам нехорошо?
— Нет, нет, все в порядке, — ответил тот и поднялся. Сразу
же вновь накатила дурнота, но отступила. Луис взял себя в руки. — Так,
говорите, его фамилия Паскоу?
— Да, Виктор Паскоу, — кивнул один из полицейских. — Так, по
крайней мере, говорит подружка, с которой он вместе бегал.
Луис взглянул на часы, отметил время смерти.
За стеной, где Мастертон собрал свидетелей, слышался девичий
плач. Вот так-то, крошка. С новым учебным годом! Успешных тебе занятий!
— Мистер Паскоу скончался в десять часов девять минут утра,
— доложил он.
Один из полицейских отер ладонью рот.
Мастертон спросил вновь:
— Луис, вы здоровы? На вас ЛИЦА НЕТ!
Тот не успел ответить. Санитарка, выпустив из рук носилки,
выбежала вон, не сдержав тошноты и испачкав передник. Зазвонил телефон.
Плакавшая девушка вдруг принялась звать погибшего: «Вик! Виктор! Вик!»
Сумасшедший дом, да и только. Полное смятение. Полицейский попросил у Чарлтон
одеяло — накрыть покойного, а та колебалась: позволительно ли ей разбазаривать
собственность лазарета. Луис поймал себя на том, что вспоминает цитату из
Мориса Сендака: «И суеты пусть круговерть займется».
В груди опять поднимались истерические смешинки, но Луис их
подавил. Правда ли, что это Паскоу произнес слова «Кошачье кладбище»? Правда
ли, что назвал его имя? Вопросы обрушивались тяжкими ударами, валили с ног,
выбивали из колеи. Но услужливый разум уже дробил цепочку воспоминаний, отделял
одно слово от другого, ваял новый образ. Разумеется, Паскоу произнес совсем
другие слова (если вообще что-либо произнес!). Неудивительно, что в столь
трагический момент потрясенному Луису прислышалось нечто. Скорее всего Паскоу
мог лишь стонать да мычать, а не говорить членораздельно.
Луис изо всех сил боролся с этими мыслями. Ведь он на
работе. Его предпочли пятидесяти трем другим претендентам на это место. А он
бездействует, не отдает приказаний. В комнате людей что сельдей в бочке.
— Стив, дайте санитарке успокоительного, — распорядился он и
сразу почувствовал себя увереннее. Будто он — командир космического корабля,
стартующего с крохотной планетки, то бишь с того момента, когда Паскоу
заговорил. И вся ответственность лежит на Луисе. Он должен справиться со своей
работой.
— Джун, дайте полицейским одеяло.
— Доктор, мы еще их не оприходовали.
— Все равно дайте. И посмотрите, как там наша санитарка. —
Сам же взглянул на вторую. Она еще держала свой конец носилок и зачарованно
смотрела на тело Виктора Паскоу.
— Санитар! — окликнул ее Луис.
— Ч-ч-что?
— Как зовут вашу напарницу?
— Ка-ка-какую?
— Ту, что сейчас вытошнило, — нарочито грубо бросил Луис.
— Джу-джу-джуди Делессио.
— А вас?
— Карла. — Девушка мало-помалу успокаивалась.
— Карла, идите, посмотрите, как там Джуди. И принесите
одеяло. Найдете в кладовке в приемном кабинете номер один. Там их полным-полно.
Всем выйти отсюда. Кроме медицинских работников. Здесь делать нечего.
Народ потянулся из комнаты. Вскорости затихли и рыдания за
стеной. Снова затрезвонил телефон. Луис нажал кнопку «ждите ответа», не снимая
трубки.
Один из полицейских, тот, что постарше, похоже, лучше владел
собой. К нему Луис и обратился:
— Кого нужно оповещать в таких случаях? Вы можете составить
список?
Тот кивнул.
— Подобного у нас уже шесть лет не было. Не очень-то весело
семестр начинается.
— Что верно, то верно, — согласился Луис и поднял наконец
трубку.
— Здравствуйте! Кто у вас там… — начал было взволнованный
голос. Луис недослушал, бросил трубку и принялся звонить сам.
14
Кутерьма продолжалась до четырех часов, когда наконец Луис и
глава университетской службы безопасности выступили с заявлением для прессы:
Виктор Паскоу с другом и невестой совершал оздоровительную пробежку. Навстречу
с превышением скорости шла машина — водитель Тремонт Уидерс, двадцати трех лет.
Она-то и сбила бегуна, причем от удара потерпевший головой врезался в дерево.
Друзья и двое прохожих принесли его на одеяле в лазарет, где он и скончался
через несколько минут. Уидерса задержали по обвинению в превышении скорости,
вождении в нетрезвом виде и непредумышленном убийстве.
Редактор университетской газеты спросил, можно ли отнести
смерть Паскоу за счет черепно-мозговых травм. Луис сразу вспомнил о зияющей
дыре в черепе, но сказал, что заключение сподручнее давать следователю округа,
который занимается случаями насильственной смерти. Редактор спросил далее, не
являются ли те, кто принес Паскоу в лазарет, невольными виновниками его смерти.
— Нет, ни в коем случае, — решительно ответил Луис. — К
сожалению, мистер Паскоу, как мне представляется, получил смертельные раны,
когда его сбила машина.
Вопросов оказалось немного, — предыдущий ответ Луиса
расставил точки над «i». Пресс-конференция закончилась. Стив Мастертон тут же
уехал домой (как показалось Луису, чтобы успеть выступить в вечерних новостях),
Луис остался один: нужно разобраться в разрозненной мозаике событий дня. А
может, он просто пытался скрыть самое важное, упрятать в мишуру мелких дел. Они
с Чарлтон просматривали бумаги тех студентов, которые упорно преодолевали курс
за курсом, несмотря на нездоровье. Двадцать три диабетика, пятнадцать
эпилептиков, четырнадцать студентов с параличом ног, а также страдающие
лейкемией, слепые, немые и даже один с редким заболеванием мозга, о котором
Луис знал только понаслышке.
Самые тягостные минуты ожидания наступили для Луиса сразу
после того, как уехал Стив. Вошла Чарлтон и протянула доктору розовый листок с
запиской: КОВЕР ИЗ БАНГОРА ДОСТАВЯТ ЗАВТРА В 9 УТРА.
— Какой еще ковер? — не понял сразу Луис.
— Ну, наш придется сменить, — виновато потупилась Чарлтон. —
Нельзя ведь с пятном оставлять.
