«Давай. Взялся, так делай!»
Он подхватил Гаджа под руки и, чувствуя пальцами неприятную
жижу, начал осторожно поднимать Гаджа из могилы, точно так же как укладывал его
в гроб.
Голова Гаджа сползла назад. Луис увидел усмехающийся круг стежков;
голова, чтобы не упасть с плеч, была пришита грубым портным – владельцем
похоронного бюро.
Снова его желудок спазматически сжался от запаха и от
ощущения под пальцами бескостного тела – тела его же раздавленного, несчастного
сына. Но Луис вытащил тело из гроба. Наконец Луис сел на край могилы, держа в
руках мертвое тело: ноги Луиса свешивались в яму, лицо приобрело нездоровый
синевато-багровый оттенок, рот растянулся в страшной улыбке сожаления и печали.
– Гадж, – повторил отец, покачивая тело на руках. Волосы
Гаджа коснулись запястья Луиса. Они были безжизненными, словно проволока. –
Клянусь, Гадж, все это правда. Этому придет конец, когда кончится ночь. Гадж, я
люблю тебя. Папочка любит тебя.
* * *
В четверть второго Луис был готов покинуть кладбище.
Прикосновение к телу было хуже всего.., это было похоже на то, что испытывает
космонавт, уплывающий в бесконечность. И сейчас, успокаиваясь, он еще
чувствовал, как дрожит его спина: вибрируют мускулы. Он чувствовал: еще можно
повернуть назад. Пойти назад.
Положив тело Гаджа на брезент, Луис завернул его и заклеил
брезент скочем, потом сложил вдвое веревку, завязал концы свертка. Получился
брезентовый сверток, напоминающий небольшой свернутый ковер – не более. Потом,
мгновение подумав, он убрал туда заступ. Пусть «Плеасантвиев» в обмен на Гаджа
получит какую-нибудь реликвию. Луис закрыл гроб, а потом опустил бетонную
плиту. Хотел было просто бросить вторую, но испугался, что может наделать
слишком много шума, и после некоторого колебания, продев веревку через железные
кольца, медленно опустил бетонный блок. Потом Луис закидал яму грязью. Но в
общем-то могила выглядела неплохо. Или наоборот плохо? Привлечет она внимание
или нет?.. Луис не стал задумываться об этом, если это и заставит его
поволноваться, то не сейчас.., еще многое предстояло сделать. Много безумной
работы. И еще, он очень устал.
Хей-хо! То ли еще будет.
– Действительно, – пробормотал Луис.
Поднялся ветер. Пронзительно взвыл он среди деревьев, и этот
звук заставил Луиса оглядеться. На сердце у него было тяжко. Луис прихватил
лопату и кирку, которые ему еще понадобятся, перчатки и фонарик и все спрятал в
мешок. Воспользоваться светом фонарика – искушение было велико, но Луис поборол
его. Оставив тело и инструменты, Луис прошел назад, туда, откуда пришел, и
оказался у высокой изгороди минут через пять. Там, на противоположной стороне
улицы стоял «Цивик», припаркованный у обочины. Так близко и так далеко!
Луис мгновение смотрел на автомобиль, а потом пошел вдоль
ограды. В этот раз он пошел в противоположную сторону, чем тогда, когда шел
вдоль ограды снаружи. Он повернул с улицы Масон. На углу была прорыта дренажная
канава, Луис заглянул в нее. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. В канаве
было полным-полно увядших цветов, которые лежали слой за слоем. Видно, все
цветы, что приносили на кладбище, рано или поздно оказывались в этой канаве.
«Иисус… Такие же останки собирались в дань более древнему
богу, чем бог христиан. Люди называли его по-разному, в разные времена, но
сестра Речел дала ему совершенно правильное имя: Оз – Веикий и Ушшасный – бог
Мертвых Вещей, которому давным-давно пора лежать в земле; Бог увядших цветов в
дренажной канаве. Бог тайны».
Луис смотрел в сточную канаву как загипнотизированный.
Наконец, с легким вздохом, он отвел глаза… Казалось, этот вздох вывел его из
гипнотического транса. Так иногда бывает, когда очень испугаешься, а потом
замрешь и досчитаешь до десяти, стараясь не торопиться, в ожидании, когда страх
схлынет.
Луис приблизился к канаве, но слишком близко подходить не
стал, потому что за дренажной канавой он увидел то, что искал.
Здесь, неясно вырисовываясь в темноте, находился
кладбищенский склад.
Тут, чтобы не раскапывать замороженную землю, хранили гробы
до весны. И еще склад использовали, если нужно было оформить какие-нибудь
бумаги.
Тут оформляли все дела, связанные с кладбищем. Ведь время от
времени в этой местности, как и в любом месте, где жили люди, кто-то
обязательно умирал.
– Все сбалансировано, – говорил дядя Карл. – Если у меня
будет недели две в мае, когда никто не умрет, Луис, я с уверенностью могу
сказать, что в ноябре будет десять покойников. Только в ноябре редко бывает
наплыв клиентов, и никогда их не бывает перед Рождеством, хотя люди почему-то
считают, что на Рождество умирает большинство. Это все – болтовня насчет
Рождественской депрессии – нелепость. Только спросите любого директора
кладбища. Большая часть людей по-настоящему счастлива перед Рождеством.
Счастливы те, кто хочет жить. Поэтому они и не умирают. Вот в феврале у нас
масса клиентов. Грипп и пневмония косят стариков. Но это не все. Есть люди,
которые сражаются весь год с раком, или даже не год, а месяцев шестнадцать, а
когда приходит февраль, им кажется, если они станут бороться и дальше, рак
сметет их. Тридцать первое января – они расслабляются, чувствуя себя так,
словно они в прекрасном состоянии, а двадцать четвертого февраля у них удар. В
феврале у людей случаются сердечные приступы, удары, почечные колики. Февраль –
плохой месяц. Люди устают в феврале. Мы пользуемся этим в нашем бизнесе, но
иногда, без всякой видимой причины, такие вещи случаются в июне или октябре. В
августе – никогда. Август – медленный месяц. Никаких взрывов газа, и автобусы
не падают с моста. Никаких договоров в августе, все могут брать себе отпуск. Но
только в феврале нам приходится ставить гробы друг на друга, строя из них
пирамиды, и надеяться, что успеем похоронить их всех и нам не придется брать в
аренду холодильники.
Дядя Карл засмеялся тогда. И Луис тоже засмеялся, чувствуя в
рассказе дяди некий привкус медицинской статистики.
Двойная дверь склада – покойницкой, была сделана в поросшем
травой склоне небольшого холмика, по форме такого же естественного и
привлекательного как женская грудь. Этот холм, который по мнению Луиса, был
скорее всего природным образованием, поднимался на фут или два над
декоративными пиками железной изгороди, которая проходила в нескольких футах от
его вершины. У ограды склон холма почти вертикально обрывался.
Луис огляделся, а потом полез наверх. На другой стороне
холма была пустая площадка, может, акра в два. Но.., но не совсем она была
пустая. Там стояло сооружение, похожее на сарай. «Видимо, кладбищенская контора,
– подумал Луис. – Очень возможно, именно там хранят инструкции, указывающие,
как поступать с грабителями могил».
Свет уличных фонарей пробивался через качающуюся листву
деревьев, растущих вдоль кладбища, – старых вязов и кленов. На улице все замерло.
