– Ненавижу тебя! – зарыдала Речел и метнулась прочь от мужа.
Потом Луис пожалел, но было поздно.
– Речел…
Она грубо оттолкнула его, резко закричав.
– Оставь меня одну! – она остановилась в дверях кухни,
отвернувшись от него, слезы катились у нес по щекам. – Я не хочу, чтобы с Элли
велись подобные разговоры, Луис. Я это имела в виду. В смерти нет ничего
естественного. Ничего. Ты, как доктор, должен это знать.
Она ушла, оставив Луиса в пустой кухне, где вес еще дрожало
от их криков. Наконец, он полез в кладовку в поисках метлы. Подметая пол, Луис
все время мысленно возвращался к последним словам жены и к их диаметрально
противоположным мнениям. Как доктор, Луис знал, что смерть – самое естественное
в этом мире, разве за исключением рождения. И как тогда объяснять девочке о
налогах? Ведь Смерть гораздо естественнее, чем конфликты между людьми, взлеты и
падения общества… И не надо никакой рекламы и фейерверков! Только время
неумолимо отсчитывает часы жизни; с течением времени даже надгробия размываются
и становятся безымянными… Морские черепахи и секвойи тоже когда-то умирают…
– Зельда, – протяжно сказал Луис. – Боже, именно ее смерть,
должно быть, так повлияла на Речел.
Единственное, в чем вопрос: нужно ли ему что-то теперь
менять?
Он наклонил совок над помойным ведром, и мука с мягким
ф-у-у-у высыпалась в ведро, похоронив выброшенные картонки и пустые банки.
Глава 10
– Надеюсь, Элли не станет долго задумываться над этим, –
сказал Джад Крандолл. Не в первый раз Луис подумал, что этот человек любит
сыпать соль на раны.
Он, Джад и Норма Крандоллы сидели на веранде и, несмотря на
вечернюю прохладу, пили чай со льдом вместо пива. По 15 шоссе горожане
возвращались домой после выходных. «Многие понимали, как хорошо провести
выходные в одиночестве на лоне природы, раз лето задержалось», – подумал Луис.
Завтра он в полной мере ощутит груз ответственности на новой работе. Весь день
вчера, да и сегодня, в городок съезжались студенты, наполняя квартиры и
коттеджи общежития университета, устанавливая кровати, возобновляя знакомства
и, без сомнения, постанывали по поводу еще одного года, когда занятия будут
начинаться в восемь, а питаться придется в общественной столовой… Весь день
Речел была холодна с Луисом – нет, даже больше подходит слово «заморожена».., и
когда Луис ночью перейдет дорогу, вернется домой, он знал: Речел будет уже в
кровати, а Гадж будет спать с ней, очень сладко спать, на самом краешке, так
что может запросто упасть с кровати. Половина кровати Луиса увеличится на три
четверти и будет выглядеть как большая, стерильная пустыня.
– Я сказал, что надеюсь…
– Извините, – перебил Луис. – Я витал в облаках. Конечно,
Речел расстроилась. Как вы догадались об этом?
– Вроде бы я говорил о том, что машины идут и идут, – глядя
на дорогу, Джад нежно взял за руку свою жену и ухмыльнулся.
– Разве не так, дорогая?
– Машины – стая за стаей, – проговорила Норма. -..А детей мы
любим.
– Иногда кладбище домашних животных – их первая встреча со
смертью, – снова заговорил Джад, сменив тему. – Они видят смерть людей по
телевизору, но они знают, что это – притворство.., словно старые вестерны,
которые смотрят по воскресеньям после обеда. По телевизору и в вестернах все
хватаются за желудки или за грудь и падают. Кладбище на холме выглядит реальнее
для большинства из них, чем все фильмы по телевизору – все вместе взятые.
Подумав, Луис кивнул: «Скажите это моей жене! А почему бы и
нет!»
– Кладбище на всех действует одинаково: не все подают вид,
хотя, мне кажется, большинство.., как бы сказать.., берут Смерть домой, положив
в карман, чтобы снова рассмотреть на досуге, как и многие другие вещи, которые
они собирают за долгую жизнь. Но некоторые… Норма, ты помнишь того мальчика из
Голливуда?
Она кивнула. Льдинки мягко зазвенели в ее стакане. Цепочка,
на которой висели очки, блеснула в свете фар проходящей машины.
– Он видел во сне такие кошмары, – сказала она, – Грезил
трупами, встающими из земли и еще невесть чем. Потом умерла его собака… Все в
городе решили, что она съела какую-то отравленную приманку, помнишь, Джад?
– Отравленную приманку, – кивнув, согласился Джад. – Так
думало большинство людей, да-с. Это был 1925 год. Билли Холловэю тогда было
около десяти. Потом он получил кресло сенатора штата, а после баллотировался в
Палату Представителей Конгресса США, но пролетел. Еще до Кореи.
– Он вместе с друзьями похоронил собаку, – продолжала
вспоминать Норма. – Обычная дворняжка, но он крепко ее любил. Я помню, его
родители были против похорон, из-за плохих снов и все такое, но все оказалось
здорово обставлено. Двое мальчиков постарше сделали гроб, ведь так, Джад?
Джад кивнул и отхлебнул чай.
– Дин и Дэн Холлы, – сказал он. – Они и еще один мальчик –
их закадычный приятель.., не помню его фамилии, но уверен, он один из детей
Бови. Ты помнишь семейство Бови, которое жило на Главной Дороге в старом доме
Брочеттов. Норма?
– Да! – воскликнула Норма так возбужденно, словно это
происходило вчера.., а может, для нес так и было. – Ах, Бови! Мальчика звали
Алан или Барт…
– Или Кендолл, – согласился Джад. – Я помню, у братьев
нашлись веские причины нести гроб. Но собака оказалась не очень большой, и вдвоем
нести ее было неудобно. Сделав гроб, мальчики Холла заявили: гроб нести должны
они, потому что они – близнецы, сделанные точно под копирку. А Билли возразил,
что они не знали Бовера (так звали собаку) и не могут нести гроб. «Мой отец
говорил, что только близкие друзья могут нести гроб, а не какие-то плотники» –
вот его аргумент.
Джад и Норма рассмеялись, а Луис лишь усмехнулся.
– Они уже готовы были подраться, когда Манди Холлидей,
сестра Билли, принесла четвертый том Энциклопедии Британики, – продолжал Джад.
– Ее отец – Стефан Холлидей был всего лишь доктором в той стороне Бангора и
этом месте Бакспорта, но в те дни, Луис, только у их семьи – у единственной
семьи в Ладлоу, была Энциклопедия Британики: только они могли себе это
позволить.
– У них у первых появилось электрическое освещение, –
перебила мужа Норма.
– Во всяком случае, Манди прибежала очень возбужденная,
этакая восьмилетняя соплячка с большой книгой в руках. Билли и отпрыск Бови,
думаю он-таки был Кендоллом, тем, который разбился и сгорел в Пенсаколе, где
все они служили в авиации в начале 1942 года, были готовы сцепиться с
двойняшками Холла за право тащить бедную, старую, отравленную дворняжку на
кладбище.
