– Школа Элли…
– Черт возьми! Какие-то три недели! Они поймут, что у нас
такие вот семейные обстоятельства. А начальство легко оформит мне отпуск. Все
устроится…
– Луис?
Он замолчал.
– Что?
– Что ты скрываешь от меня?
– Ничего, – он посмотрел на Речел открыто, честно. – Не
понимаю, о чем ты говоришь.
– Разве нет?
– Нет, конечно, нет.
– Ничего, пустяки. Я сейчас позвоню родителям, раз ты этого
хочешь…
– Да, – проговорил Луис, и эти слова звоном отозвались у
него в голове.
– Так, может, даже будет и лучше.., для Элли, – Речел
посмотрела на него. Тусклые красные от валлиума, глаза. – Ты выглядишь
лихорадочно возбужденным, Луис. Так, словно ты что-то задумал.
Она подошла к телефону и позвонила в гостиницу, где
остановились ее родители, до того, как Луис смог ответить.
* * *
Голдмены обрадовались просьбе Речел. Их не удивили слова
Луиса о том, что он приедет к ним через два-три дня, но, в конце концов, они
могли все понять. У Луиса не было ни малейшего желания возвращаться в Чикаго.
Он даже запел бы, если бы мог выйти на улицу, или найти в доме укромный уголок,
где его никто бы не услышал. Удача по-прежнему сопутствовала ему. От Бангора до
Цинциннати в самолете оказалось свободное место, а в самолете из Цинциннати в
Чикаго свободных мест не оказалось. Это означало, что Речел и Элли будут
путешествовать в сопровождении Голдменов только до Цинциннати, а в Чикаго
смогут вылететь только через три часа, на следующем рейсе.
«Словно по волшебству все так здорово складывается», – подумал
Луис, опустив трубку телефона. И Джад у него за спиной быстро произнес: «Это
место и раньше набиралось силой.., и я боюсь… Ах ты, е…й в рот! – голос Джада
стал грубее, словно и вовсе не он это говорил. – Я наблюдал странные вещи,
которые происходят в округе последние десять месяцев, мой друг. И я готов
поверить, что магия этой земли опять сильна. Именно волшебство помогло тебе
достать два авиабилета. А ты разве так не думаешь, дружок?»
Нет, не говорил Джад этих слов.
– Мне надо собраться, – сказала Речел. Она заметила, как
Луис записал номер заказа авиабилетов на бумажке.
– Возьми один большой чемодан, – сказал Луис. Речел
посмотрела на мужа, широко открыв глаза от удивления, чуть испуганно.
– Один чемодан на двоих? Луис, ты шутишь?
– Ну, ладно, возьми пару сумок поменьше. Но не мучайся,
пакуя различные безделушки, которые могут понадобиться тебе в течение трех
следующих недель, – сказав, он подумал: «Не бери их потому, что может
оказаться, тебе очень скоро придется вернуться назад, сюда, в Ладлоу». – Возьми
то, что нужно на неделю.., дней на десять. Можешь забрать чековую книжку и
кредитные карточки. Купишь все, что нужно в Чикаго.
– Но мы не в состоянии… – с сомнением начала она. Она,
казалось, сомневалась во всем, но уступала, слегка сконфузившись. Луис вспомнил
ее удивление и то, что она сказала, когда он подарил ей драгоценный камень на
цепочке.
– У нас есть деньги, – сказал Луис. – Ладно.., я уверен, мы
можем использовать деньги, отложенные на школу Гаджу, если понадобится, хотя
день или два понадобится, чтобы снять их со счета, и неделя на то, чтоб забрать
наличные.
Она снова сморщилась, но потом успокоилась. Луис крепко
обнял ее. «Она права. Ее отъезд поможет сохранить все в тайне».
– Не надо, Речел, – сказал он. – Не плачь.
Но она уже больше не могла сдерживаться.., она плакала.
* * *
Когда Речел уже собирала чемодан, наверху зазвонил телефон.
Луис взял трубку, думая, что это кто-то из авиакомпании насчет билетов, и им
хотят сказать, что произошла ошибка и полет отменяется. «Я никогда не думал,
что все пройдет так гладко!»
Но это звонили не из авиакомпании. Звонил Ирвин Голдмен.
– Я позову Речел, – сказал Луис.
– Нет, – мгновение Ирвин ничего не говорил, Тишина. «Может,
он сидит там и пытается решить, кого позвать в первую очередь». Потом Голдмен
снова заговорил. Голос его был напряженным. Казалось, отец Речел выдавливает
слова, борясь против огромного внешнего сопротивления.
– Это с тобой я хотел поговорить. Дора хотела, чтобы я
позвонил и извинился за свою.., свое поведение. Я решил… Луис, я решил, что
тоже хочу извиниться…
«Да ну, Ирвин! Как же можно! Мой бог, кажется, я расплачусь
от умиления!»
– Не стоит извиняться, – ответил Луис. Его голос прозвучал
сухо и механически.
– Я вел себя непростительно, – продолжал Голдмен. Теперь уже
не казалось, что он выплевывает слова, он ими откашливался. – Твое предложение
относительно того, чтоб Речел и Элли отправились с нами.., как мало мне нужно…
Что-то очень фамильярное прозвучало в его голосе, что-то
сверхъестественно фамильярное…
Потом Луис понял это, и его рот неожиданно сжался в тонкую
линию, словно он проглотил кусочек лимона. Звонок Голдмена, после того как
Речел объявила о том, что он едет в Чикаго (она-то об этом до последнего
момента и не подозревала), был равносилен ее заявлению: «Луис, извини, что я
такая подлая сука». Но мы-то знаем, что, став сукой, Речел выжимала из Луиса
все, что хотела. Тут звучали нотки, похожие.., вырвать Речел из ее жизни..,
оторвать ее от мужа.., ее отец говорил примерно так: «Извини, Луис, что я такой
ублюдок».
Старик получил назад свою дочь и внучку. Из Мэйна они
сбежали домой, к папочке. Учтиво сбежали, улетели на самолете авиакомпании
«Дельта и Унитэд». Они вернулись назад в родные пампасы, туда, откуда их
забрал, уволок силой дикарь Луис. Теперь Ирвин мог позволить себе великодушие.
Этот старый козел считал, что выиграл… «Давай-ка забудем, Луис, что я избил
тебя над телом твоего умершего сына; про то, что пнул тебя, когда ты упал, а
потом своротил гроб, вывалив наружу то, что осталось от моего любимого внучка.
Давай-ка забудем об этом. Давай считать прошлое – прошлым… Ужасно звучит,
Ирвин, старый ты х… Хотел бы я, чтобы еще кто-нибудь из нас помер, интересно,
тогда твой характер изменится?»
– Все в порядке, мистер Голдмен, – спокойно сказал Луис. –
Все.., все будет хорошо.., это было тяжело для всех нас…
– Немножко неверно, – запротестовал старик, и Луис понял,
хоть и не хотел этого: Голдмен не слишком уж хороший политик, раз не извинился
за то, что он ублюдок. Но тесть почти плакал и голос его дрожал. – Это для всех
нас ужасный день. Спасибо. Спасибо тебе от глупого, лысого старика. Я приму
свою дочь, раз она нуждается в моей помощи.., я приму ее, но, может быть, ты,
Луис… тоже в ней нуждаешься. То, что ты поступил так, после той драки – в
общем, я сейчас чувствую себя как подонок. И думаю, поделом мне!
