– Мы решили подождать вас тут, – сказала Дора. – Речел? Что
с Еленой?
– Ей нехорошо.
– Где тут туалет, мамочка? Мне нужно туда.
– О, боже! – отчаянно проговорила Речел, прижимая к себе
дочь. Женский туалет был в другом конце зала и Речел с Элли поспешили туда.
– Речел, мне помочь? – спросила Дора.
– Нет. Получите багаж. Вы знаете, как выглядят чемоданы и
вот вам квитанции. У нас все будет в порядке.
Слава богу, что женский туалет оказался пуст. Речел отвела
Элли к унитазу, предварительно опустив десятицентовик, и увидела, что («Слава
богу, что замки на всех трех кабинах сорваны!») в одной из кабинок на стене
простым карандашом было написано:
«Сэр Джон Краппер – Еб…я свинья!»
Речел распахнула дверцу. Элли, постанывая, держалась за
живот. Она дважды рыгнула, но ее не вырвало. Всего лишь сухие позывы к рвоте. И
все на нервной почве.
Когда Элли почувствовала себя немного лучше, Речел отвела ее
к раковине и вымыла лицо дочери. Элли была бледной и под глазами у нее
появились круги.
– Элли, в чем дело? Ты не могла бы мне рассказать?
– Я не знаю, – ответила девочка. – Но я знаю: что-то не так
с папочкой. С ним что-то не так с того момента, как он заговорил об этой
поездке. С ним что-то не так.
«Луис, что ты скрываешь? Ты ведь что-то скрываешь? Я вижу
это, даже Элли видит».
Речел ведь тоже нервничала весь день, словно ждала какого-то
удара – неприятного известия. Она чувствовала, что ей два или три дня осталось
до месячных и была напряжена до предела, в любой момент готова рассмеяться или
расплакаться.., или закричать от головной боли, которая, словно пуля, пронзала
ее мозг время от времени, последние три часа.
– Что? – проговорила она, обращаясь к отражению Элли в
зеркале над раковиной. – Дорогая, что же не так с папочкой?
– Я не знаю, – ответила Элли. – Это был сон. Что-то
связанное с Гаджем. И может быть, даже с Черчем. Я не помню. Я не знаю.
– Элли, что ты видела во сне?
– Я во сне была на Хладбище Домашних Любимцев, – начала
Элли. – Паксов привел меня на Хладбище и сказал, что папочка хочет явиться туда
и совершить нечто ужасное.
– Паксов? – Стрела ужаса пронзила сердце Речел. Почему это
имя показалось ей таким знакомым? Казалось, она и раньше слышала его.., или
какое-то похожее имя.., но она не могла никак вспомнить, где она его слышала. –
Ты видела сон о том, как кто-то по имени Паксов отвел тебя на Хладбище Домашних
Любимцев?
– Да. Это он сказал, что его так зовут. И… – глаза девочки
неожиданно округлились.
– Ты вспомнила что-то еще?
– Он сказал, что послан предупредить, но не может
вмешиваться. Он сказал, что будет.., я не знаю.., что будет рядом с отцом,
потому что отец был рядом с ним, когда его душа от.., от.., я не помню! –
разрыдалась Элли.
– Дорогая, – сказала Речел. – Я думаю, ты видела во сне
Хладбище, потому что думала о Гадже. И я уверена: папочка все делает правильно.
Теперь тебе лучше?
– Нет, – всхлипнула Элли. – Мамочка, я боюсь. А ты не
боишься?
– Нет.., нет, – ответила Речел, слегка встряхнув головой..,
но на самом деле она боялась. Речел боялась, а это имя Паксов, казалось ей
почему, знакомым. Она чувствовала, что слышала его в связи с чем-то ужасным
несколько месяцев или даже лет назад, и это заставляло ее нервничать.
Она чувствовала что-то.., что-то назревающее, набухающее –
нарыв ужаса, готовый лопнуть. Что-то ужасное. И необходимо было остановить этот
ужас. Но что же должно случиться?
– Я уверена, все будет хорошо, – сказала она Элли. – Хочешь,
пойдем назад к бабушке и дедушке?
– Ладно, – без всякого желания согласилась Элли.
Пуэрториканка завела в женский туалет своего маленького
сына, страшно ругая его. Большое мокрое пятно красовалось на «бермудах» малыша,
и, на мгновение, с парализующим отчаяньем Речел показалось, что это Гадж. Горе,
словно новокаин, подавило излишнюю нервозность.
– Пойдем, – сказала она Элли. – Мы позвоним папочке, когда
приедем к дедушке домой.
– Он тоже был в шортах, – неожиданно сказала Элли, глядя на
малыша.
– Кто, дорогая?
– Паксов, – ответила Элли. – Во сне он был в красных шортах.
Снова имя Паксова заставило что-то шевельнуться в душе
Речел, а потом она почувствовала слабость в коленях.., но надо было идти…
Они добрались до отделения выдачи багажа. Речел издали
увидела шляпу отца. Он, единственный тут, носил шляпу. Дора Голдмен стояла у
окна, рядом с двумя чемоданами. Речел посадила Элли на один из них.
– Ты чувствуешь себя лучше, дорогая? – спросила Дора у
внучки.
– Немного лучше, – ответила Элли. – Мамочка?
Девочка повернулась к Речел и замолчала. Речел качнулась
вперед, зажав рукой рот, ее лицо побледнело. Она вспомнила тот ужасный случаи с
Пасковым. Конечно, Речел не знала всего.., она пыталась припомнить детали.
Конечно…
– Мамочка?
Речел медленно повернулась к дочери, и Элли услышала, как
скрипят суставы ее матери. Речел медленно отняла руку от рта.
– Как ты называла человека, который пришел к тебе во сне,
Элли?
– Мамочка, ты…
– Человек во сне назвал свое ими. Ну же?
Дора посмотрела на свою дочь, потом на внучку так, словно
они обе сошли с ума.
– Да, но я не могу вспомнить.., не торопи меня…
Опустив глаза, Речел увидела, что рукой, словно маньяк, она
сжимает предплечье Элли.
– Это был Виктор?
Элли резко выдохнула.
– Да, Виктор! Он сказал, что его зовут Виктор! Мамочка, ты
тоже видела его во сне?
– Не Паксов, – продолжала Речел. – Пасков?
– Я так и сказала: Пасков.
– Речел, что случилось? – спросила Дора. Она взяла Речел за
руку и вздрогнула от холода. – Так что же с Еленой?
– Дело не в Елене, – ответила Речел. – Дело в Луисе. Я так
думаю. С Луисом что-то не то. Посиди с Элли, мам. Я хочу позвонить домой.
Речел направилась к телефонным будкам, выгребая из карманов
монетки. Она набрала телефон, но никто не ответил.
