Дженни вспомнила свой маленький запущенный домик и подумала, что ни за что не променяла бы его на эту роскошь. Ей было бы неуютно здесь. Атмосфера маленького городка Нангоа ей больше по душе. Кругом простые люди, которые живут обыкновенной жизнью, играют свадьбы, рожают детей, радуются своим маленьким радостям. А здесь нет этой простоты.
Она оглядела туалеты дам и с иронией подумала, что ее азиатские шаровары и болеро не привлекли бы здесь ничьего внимания. Экзотичность нарядов била в глаза. Чего только не было здесь: от тесно облегающих трико до платьев, которые держались на чисто символических лямочках. Большинство мужчин тоже были одеты в костюмы с элементами маскарада. На них были рубашки с оборками, золотые цепочки и даже атласные брюки.
Тони показывал ей разных знаменитостей, да с такими уморительными комментариями, что все время заставлял ее смеяться. С ним было хорошо, и, несмотря на лежащую на душе печаль, Дженни заразилась его весельем. Они пару раз видели Роберта и Миранду, промелькнувших в толпе гостей. Миранду неизменно окружали мужчины, а к Роберту постоянно льнула парочка очаровательных женщин. На Тони и Дженни никто не обращал внимания.
Тони приметил галерею картин этажом выше и предложил взглянуть на них. Они поскучали около этих произведений, Тони громко поупражнялся в остроумии, оценивая их художественную ценность. Он назвал работы художников-абстракционистов чистой коммерцией, проституированием искусства. Он как раз критиковал одно особенно бросающееся в глаза полотно, когда сзади раздался холодный, надменный голос:
— И кто же это так бойко судит о моих работах?
Они обернулись и увидели женщину, которая своим видом так напоминала некий театральный персонаж, что Дженни от удивления раскрыла рот: Она была высокая, почти одного роста с Тони. В ней поражало все: и нарочито вызывающая косметика, и огненно-рыжие волосы в мелких, как у негра, кудрях. Не менее ошеломляющее впечатление производил и костюм. Стройную фигуру украшало что-то вроде пижамы с геометрическим рисунком в фиолетовом, розовом и оранжевом тонах.
С выражением крайнего презрения на лице женщина с ног до головы оглядела Тони.
— Одна грязь на уме. Это так типично для куриных мозгов, возомнивших о себе невесть что, — с издевкой отметила она.
Тони расплылся в улыбке.
— Ну-ка, ну-ка, кто это говорит? — насмешливо протянул он. — Волосы напоминают мне шипящих змей, но, судя по тому, что я еще не превратился в камень, перед нами все же не Медуза Горгона.
Дженни изо всех сил сжала зубы, чтобы не рассмеяться.
— А вы, конечно, мните себя Геркулесом с горой стальных мускулов. Жаль только, что у Геркулеса, кроме мускулов, ничего нет, — ответила женщина, нисколько не реагируя на выпад Тони.
— Может, это вас удивит, мадам, но я вполне доволен своим телом и своим лицом. И у меня нет необходимости скрывать их под причудливой одеждой и странной раскраской. — Тут он склонил голову набок. — Впрочем, я смотрю, вы упустили красно-коричневый цвет. Как же так? На картинках все получилось лучше. Там все цвета налицо. — Он вернулся к картине, о которой только что говорил, и уставился на нее, пытаясь разобрать подпись в углу. — Нет, не Медуза Горгона. — Похоже… Ой! — Он выпрямился и округлил глаза. — Так, мне кажется, мой длинный язык опять завел меня не туда, куда следует, — сказал он Дженни. — Это дочь хозяина дома.
— А могу я узнать, кому принадлежит этот длинный язык?
Тони взял Дженни за руку и чересчур церемонно заговорил:
— Мисс Флеминг, разрешите представить мою спутницу, мисс Дженни Росс. — Потом поклонился: — Энтони Фредерик Найт… Не совсем к вашим услугам.
Конец фразы потонул во взрыве смеха.
— Ну конечно, двойник Миранды в мужском варианте. И брат светского льва Роберта Найта. Так же остер на язык, но совсем лишен дипломатичности.
— Я считаю, дипломатичность может затупить такой тонкий инструмент.
Она улыбнулась, оценив по достоинству его шутку.
— Так вот что я вам скажу, Энтони Фредерик Найт. Я всегда делаю то, что мне нравится. И меня ни капельки не интересует, кто и что думает обо мне. Однако я больше всего на свете ненавижу невежественных знатоков от искусства.
— Странно, но в этом наши взгляды совпадают, — насмешливо подчеркнул Тони.
Она скрестила руки на груди и с подозрением оглядела Тони. Одна из красиво изогнутых бровей поползла вверх.
— Вы художник?
— Представьте, да. И хотите обижайтесь, хотите — нет, но получше, чем вы.
— Правда? Я что-то не припомню, чтобы ваше имя когда-нибудь мелькало в выставочных залах. Вы, должно быть, один из непризнанных гениев. Мне грустно, когда я вижу, как ни на что не способные люди утешаются тем, что срывают зло на тех, кому удается достичь вершин.
— Вершин! — саркастически повторил внезапно посерьезневший Тони.
Дженни, пытаясь успокоить его, сжала ему руку, но он не отреагировал.
— Боже мой! Мисс Флеминг, ваши работы — это отражение вашего собственного “я”.
Они приковывают взгляд из-за их цветовой гаммы. Это малярная работа, пустая мазня. Хотя я не сомневаюсь, что они пользуются большим спросом. Потому что они, впрочем, как и вы сами, есть порождение вот этого общества манекенов. Но настоящее качество, мисс Флеминг, не должно утомлять глаз. Чем дольше смотришь на них, тем больше цепенеешь. Прошу нас извинить, но, когда долго зришь вас, можно заработать утомляемость сетчатки глаза. И он увлек Дженни прямиком к стекляной двери, выходящей во внутренний дворик. По дороге он схватил с подноса проходящего мимо официанта стакан с напитком, осушил его и заторопился дальше, пока они не выбрались во двор.
— О! Наконец-то свежий воздух, — вздохнул он.
— Что, Тони? Достала она тебя? — поддразнила его Дженни.
— Ну и ведьма, — пробормотал он. — Шикарная сволочь — всезнайка. Ну ничего, вот увидишь, когда я подготовлю выставку, — он криво усмехнулся, — я пошлю ей специальное приглашение. Да, специально придумаю и пошлю мисс специалистке по малярным работам, госпоже Флеминг.
Дженни улыбнулась.
— А мне она понравилась. И показалась чудной.
Тони покачал головой.
— Малиновка, не все то золото, что блестит. А эта — вообще медь. Пойдем перекусим. Есть хочу.
Для гостей был сервирован шикарный шведский стол, где они могли перекусить, когда им было угодно. Рядом стояли официантки, готовые принять заказ на горячие блюда. Тони наложил на свою тарелку целую гору, словно не ел целый день. Дженни была не голодна, но за компанию с ним тоже взяла пару деликатесов. Они вернулись во внутренний дворик. На одном его конце стояли столы и стулья. А на другом был установлен помост, где расположился оркестр. Звучала приятная поп-музыка. Было здорово вот так сидеть на свежем воздухе. При неярком свете Дженни не приходилось делать веселое лицо.
