— Уведи его.
— Просто сказать ему? — тихо переспросила она.
— Можно и так. Или иди с ним.
— Но я хочу…
Но она прикусила губу, поскольку Мика снова переключился на нее. Поручение Джилл не обрадовало, но вскоре на лице ее появилось решительное выражение — я часто видела ее такой в последнее время. Она кивком указала на тарелку Мики.
— Ты уже поел? Мне нужно кое-что уточнить у мисс Ямани. Составишь мне компанию?
— Конечно! — просиял Мика.
Спустя несколько секунд я повернулась к Эдди и Ангелине.
— Трей не появлялся?
— Нет, — отозвался Эдди. Я проверил еще раз утром. Его сосед уже начинает меня ненавидеть. И я его понимаю.
— Свихнуться можно! — не выдержала я. Мне хотелось побиться головой об стену. — Мы рядом, но беспомощны! Каждая минута может стать последней для Сони!
Эдди вздрогнул:
— А ты уверена, что она жива?
— Ночью была жива, — ответила я.
Эдди с Ангелиной удивленно уставились на меня.
— Откуда ты знаешь? — спросила Ангелина.
— Ну, я… Не может быть! — Я уставилась за спину Эдди. — Трей!
И действительно, в столовой появился сонный Трей. Судя по волосам, он недавно принимал душ. Но вода не смыла многочисленные ссадины и синяки, которые я перестала приписывать футболу.
Эдди сорвался с места прежде, чем я успела и глазом моргнуть. Мы с Ангелиной быстро последовали за ним. Я бы не удивилась, если бы Эдди принялся допрашивать парня прямо в столовой. Но он просто перегородил ему дорогу к стойке с едой. До меня донеслись его слова:
— Завтрак отменяется. Ты пойдешь с нами.
Трей попытался возражать, но потом увидел нас с Ангелиной. Внезапно откуда-то вынырнула еще и Джилл, избавившаяся от Мики. На лице парня промелькнуло печальное, почти обреченное выражение, и он кивнул.
— Ладно.
Сразу же за порогом Эдди вцепился в Трея и прижал его к стене.
— Где Соня Карп?!
Трей был явно поражен, и неудивительно. Эдди выглядел поджарым и мускулистым, и многие не понимали, как он силен.
— Эдди, уймись! — прошипела я, с беспокойством оглядевшись по сторонам. Хотя мне самой тоже хотелось хорошенько встряхнуть Трея. Но мы ничего не успеем выяснить, если какой-нибудь преподаватель увидит нас и решит, что мы все задираем одного.
Эдди отпустил Трея и отступил на шаг. Его глаза опасно блестели.
— Где барак, где вы ее держите?
Вопрос согнал с Трея всю заторможенность.
— Откуда вы знаете?!
— Вопросы задаем мы, — одернул парня Эдди. Он не прикасался к Трею, но поза указывала на то, что он не остановится и готов применить крайние меры, если потребуется. — Соня еще жива?
Трей заколебался, и я подумала, что он упрется и примется все отрицать.
— Да. Пока.
Эдди снова сорвался. Он схватил Трея за плечи и притянул к себе.
— Клянусь, если ты и твои поганые приятели хоть пальцем ее тронут…
— Эдди! — одернула я.
На миг Эдди застыл. Потом неохотно разжал руки и выпустил Трея, но продолжал сверлить его взглядом.
— Трей, — начала я, стараясь говорить рассудительно и спокойно, ведь он все же был моим другом. — Ты должен помочь нам. Пожалуйста, скажи, где Соня.
Трей покачал головой:
— Не могу, Сидни. Ради вас же самих. Она — зло. Она тебя одурачила или скрыла свою сущность. В любом случае тебе нельзя ей доверять. Она и на тебя набросится. Позволь нам исполнить наш долг.
Слова вполне соответствовали пропаганде Воинов. Но в тоне Трея было нечто странное, что я не могла сформулировать точно. Надо мной часто посмеиваются из-за моей тупости в социальных взаимоотношениях, но я была совершенно уверена — он не слишком разделяет устремления охотников и не жаждет им подчиняться.
— Ты — другой, Трей, — заявила я. — Я тебя хорошо знаю. Ты не можешь убить ни в чем не повинную девушку.
— Отнюдь. — Я услышала в его голосе сомнение. — Она — чудовище, как и остальные. И ты в курсе, что они на все способны. Не такие, как она, — он кивком указал на Джилл.
— Разве Соня похожа на одну из них? — вмешался Эдди. — У нее что, красные глаза?
— Нет, — признался Трей. — Но у нас имеются донесения от свидетелей, видевших ее в Кентукки. Донесения о ее жертвах.
При этих словах мне трудно было сохранить невозмутимость. Я и сама наблюдала за Соней в бытность ее стригойкой. Она была настоящим монстром, и, будь у нее хоть малейшая возможность, она поубивала бы и меня, и моих друзей. Трудно до конца осознать, что те, кто превратился в стригоя, не владеют ни своими чувствами, ни душой. Они теряют связь с человечностью в себе (если так можно сказать о мороях) и перестают быть прежними. Соня творила кошмарные вещи но теперь она не является нежитью.
— Соня изменилась, — сказала я. — Навсегда.
Трей сощурился.
— Маловероятно. Тебя обманули. Здесь… какая-то черная магия.
— Так дело не пойдет! — рыкнул Эдди. — Звони Дмитрию! Вдвоем мы заставим его сказать, где барак. Я вламывался в тюрьму. Ты думаю, что захватить их компанию будет сложнее.
— Да ну? — Трей невесело улыбнулся. Это место окружено забором под электрическим напряжением, а вокруг полно вооруженных людей. И, между прочим, ее тщательно стерегут.
— Почему Соня все еще жива? — недоуменно произнесла Ангелина. Она сразу поняла, как странно прозвучал ее вопрос, и поспешила исправиться. — То есть я имела в виду… я этому только рада. Но если вы считаете, что она — зло, почему вы ее не прикончили? Она обвела взглядом нашу компанию. — Извините.
— Хороший вопрос, — кивнул Эдди.
Трей долго медлил. По-моему, он разрывался между стремлением сохранить тайны Воинов и желанием обелить свои поступки в наших глазах.
— Нас испытывали, — сказал он наконец. — Насчет того, кто достоин привести приговор в исполнение.
— О, господи! — вырвалось у Джилл.
— Вот откуда твои синяки, — заметила я. Вообще-то мои подозрения насчет домашнего насилия оказались не так уж далеки от истины. — Вы, значит, соревнуетесь за право убить женщину, которая никому ничего из вас не сделала.
— Прекрати так говорить! — воскликнул Трей в смятении. — Она виновна!
— Но даже ты в этом не уверен, — парировала я. — Верно? Ты не видишь в ней монстра в отличие от твоих друзей-охотннков.
Трей не поддался обвинению.
— Моя семья надеется, что я смогу. Каждый должен попытаться — особенно после неудачи с нападением в переулке. Тогда мы утратили дозволение убить ее… Поэтому совет распорядился провести новое испытание — восстановить наше право и доказать, что мы достойны.
