— Шторм сделал тебе добро, пригнав тебя к моему порогу. В Белой Гавани тебя бы холодно приняли. Опоздал ты, сир. Лорд Виман хочет склонить колено, но не перед Станнисом. Мандерли по сути не северяне. Они пришли на Север каких-то девятьсот лет назад со своим золотом и своими богами. Они были большими господами на Мандере, но чересчур занеслись, и зеленые руки их свергли. Волчий король взял их золото, а взамен дал им землю и разрешил сохранить богов. — Годрик подобрал хлебом остатки похлебки. — Толстяк на оленя не сядет — зря Станнис надеется. Двенадцать дней тому в Систертон зашла «Львиная звезда» набрать пресной воды. Знаешь такую? Багряные паруса и золотой лев на носу. На борту полно Фреев, едущих в Белую Гавань.
Этого Давос ожидал меньше всего.
— Фреи убили сына лорда Вимана!
— Да, и толстяк дал обет не брать в рот ничего, кроме вина и хлеба, пока не свершит свою месть. К вечеру того же дня он уже обжирался крабами и сластями. Между Сестрами и Белой Гаванью постоянно ходят суда. Мы им — рыбу, крабов и козий сыр, они нам — дерево, шерсть и шкуры. Его милость, насколько я слышал, стал еще толще, вот тебе и обет. Слова — это ветер, а изо рта Мандерли исходят те же ветры, что из его зада. — Лорд подобрал всю похлебку дочиста. — Фреи везут ему кости сына. Некоторые называют это учтивостью. Будь это мой сын, я сказал бы спасибо, а потом повесил их всех, но толстяк для этого чересчур благороден. — Лорд прожевал хлеб. — Я позвал Фреев на ужин. Один сидел на том самом месте, где ты сейчас. Звать его Рейегар — я чуть не фыркнул ему в лицо, как услышал. Он потерял жену, и в Белой Гавани его ждет невеста. Вороны тучами летали туда-сюда: лорд Виман и лорд Уолдер намерены скрепить свой союз браком.
Давосу показалось, что Годрик двинул его в живот. Если это правда, Станнис — конченый человек. Королю до зарезу необходима Белая Гавань. Если Винтерфелл — сердце Севера, то город лорда Мандерли — его рот. Залив там не замерзает даже в лютые холода, что с приходом зимы будет значить куда как много. Не меньшее значение имеет и серебро. Ланнистеры мало того что сами купаются в золоте, так еще и с богатым Хайгарденом породнились, а Станнисова казна пуста. Нужно хотя бы попытаться остановить назревающую в Белой Гавани свадьбу.
— Мне очень нужно в Белую Гавань. Умоляю, помогите, милорд.
Годрик принялся за размягчившуюся хлебную миску.
— Не люблю северян. С поругания Трех Сестер, как говорят септоны, прошло две тысячи лет, но Систертон не забыл. Раньше мы были вольные, и короли у нас были свои, а после нам пришлось склониться перед Гнездом, чтобы прогнать северян. Сокол и волк дрались за нас тысячу лет и обглодали бедные острова до косточек. А Станнис в бытность свою мастером над кораблями у Роберта поставил свой флот в моей гавани без моего на то позволения и заставил повесить дюжину славных ребят вроде тебя. И со мной грозил поступить так же, если Ночной Фонарь не зажжется и хоть один корабль сядет на скалы. Пришлось мне все это проглотить. — Лорд проглотил хлеб. — Теперь он является на Север с поджатым хвостом и просит о помощи. С какой стати мне ему помогать?
«С такой, что он твой законный король. Сильный, справедливый — единственный, кто способен восстановить государство и защитить его от угрозы, грядущей с Севера. Владеющий волшебным мечом, сияющим, как само солнце». Вслух Давос ничего не сказал, понимая, что этим лорда Годрика не проймет и к Белой Гавани не приблизится. Так как же быть? Пообещать ему золота, которого у них нет? Знатного мужа для одной из дочерей его дочерей? Посулить земли, почести, титулы? Алестер Флорент вел как раз такую игру, за что и сгорел.
— Вижу, у десницы язык отнялся. Сестринская похлебка ему не по вкусу и правда тоже. — Годрик вытер рот.
— Правда в том, милорд, что лев умер, — медленно произнес Давос.
— И что с того?
— Кто правит в Королевской Гавани вместо него? Не Томмен, он ведь еще ребенок. Сир Киван?
В черных глазах лорда отражались огни свечей.
— Будь это он, тебя заковали бы в цепи. Королева там главная.
«Лорд Годрик колеблется, — понял Давос. — Не хочет оказаться на стороне проигравших».
— Станнис удержал Штормовой Предел против Тиреллов, объединившихся с Редвинами. Отнял Драконий Камень у последних Таргариенов. Разбил Железный Флот у Светлого острова. Маленький король нипочем не одолеет его.
— В распоряжении этого мальчика богатство Бобрового Утеса и сила Хайгардена. Болтоны и Фреи держат его сторону. Однако в этом мире нет ничего достоверного, кроме зимы. — Годрик потер подбородок. — Так сказал моему отцу Нед Старк в этом самом чертоге.
— Нед Старк был здесь?
— На заре поднятого Робертом мятежа. Безумный Король потребовал у Гнезда голову Старка. Джон Аррен ответил отказом, но Чаячий город остался верен короне. Чтобы вернуться домой и созвать знамена, Нед перевалил через горы и на Перстах нанял рыбачью лодку для переправы через Укус. В пути их застал шторм, рыбак утонул, но его дочка привела лодку к Сестрам. Говорят, Нед оставил ей кошель серебра и бастарда в утробе. Она назвала мальчика Джоном Сноу в честь Аррена.
Так вот, когда лорд Эддард прибыл в наш замок, мой отец сидел там же, где я сейчас. Наш мейстер уговаривал нас отправить голову Старка Эйерису, чтобы доказать нашу преданность. Король вознаградил бы нас: он, когда находил нужным, был щедр. Однако мы уже знали тогда, что Джон Аррен взял Чаячий город; Роберт взобрался на стену первым и собственной рукой убил Марка Графтона. «Этот Баратеон бесстрашен, — сказал я, — и сражается, как подобает королю». Мейстер усмехнулся на это и заявил, что принц Рейегар скоро подавит мятеж. Вот тогда Старк и молвил: «В этом мире нет ничего достоверного, кроме зимы. Конечно, мы можем потерять головы, но что, если мы победим?» И отец отпустил его с миром, сказав на прощание: «В случае чего помни: тебя тут не было».
— Как и меня, — сказал Давос.
ДЖОН
Короля за Стеной вывели со связанными руками, с петлей на шее. Конец веревки был привязан к седлу сира Годри Фарринга. И Победитель Великанов, и его конь были облачены в доспехи из серебристой стали с чернью, на Мансе-Разбойнике была только рубаха, оставлявшая обнаженными руки и ноги. «Хоть бы плащ ему оставили, — подумал Джон Сноу, — тот, который залатала красным шелком одна одичалая. Неудивительно, что Стена плачет».
«Манс знает Зачарованный лес лучше любого разведчика, — сказал Джон Станнису при последней попытке убедить короля, что живой Манс полезнее мертвого. — Дружен с Тормундом Великаньей Смертью. Сражался с Иными. И не подул в рог Джорамуна, владея им, — не свалил Стену».
Станнис остался глух ко всему. Закон прост: дезертирство карается смертью.
— Все мы должны выбирать, — провозгласила леди Мелисандра, воздев белые руки под льющей слезы Стеной. — Мужчины и женщины, молодые и старые, крестьяне и лорды, мы должны выбрать одно из двух: свет или тьму. — Красная женщина стояла на деревянном помосте рядом с королем, и ее голос напоминал Джону анис, гвоздику, мускатный орех. — Добро или зло. Истинного или ложного бога.
