Арбалетная тетива снова прогудела в тумане, лорд Тайвин крякнул и хлопнулся задом на камень. «Куда все шлюхи отправляются», — так он сказал. Куда же это? «Куда ушла Тиша, отец?»
— Долго нам еще терпеть этот проклятый туман?
— Около часу, — ответил Хелдон. — Выйдем из Горестей, и все пойдет веселее. На Нижнем Ройне за каждым поворотом деревня. Сады, виноградники, золотые нивы, рыбаки, горячие бани, сладкие вина. Даже города, хоть Семи Королевствам впору: Селхорис, Валисар, Валан-Терис.
— Прямо впереди, — предупредил молодой Грифф.
Тирион сначала подумал, что это плоскодонка наподобие «Зимородка», но нет. Огонек в тумане разгорался все ярче; вскоре рядом стал виден другой огонь, а там и третий.
— Мост Мечты, — определил Грифф, — а на нем полно каменных. Многие поднимут вой, когда мы подойдем, но нападать вряд ли станут. В большинстве своем они слабаки, неуклюжие и безмозглые. Ближе к концу все поголовно сходят с ума и вот тогда делаются опасными. Если что, отбивайтесь факелами и ни в коем разе не давайте прикоснуться к себе.
— Может, они нас и не увидят в тумане, — понадеялся Хелдон. — Проскочим под мостом, и прощай.
«Каменные глаза слепы», — мысленно согласился с ним Тирион. Смертельная разновидность серой хвори начинается с пальцев на руках и ногах: ногти чернеют, чувствительность пропадает. Затронутая онемением рука или нога холодеет и становится серой, как камень. Для таких случаев есть три верных средства: меч, топор и тесак. И даже отсечение больной конечности не всегда останавливает болезнь. Пожертвуешь одной ногой — начинает сереть другая, и тогда уж надежды нет. Когда онемение доходит до глаз, человек слепнет; в конечной стадии болезнь перекидывается на внутренние органы, мышцы и кости.
Мост Мечты… разбитой мечты. Бледные арки тянутся от Дворца Горя на западный берег. Половина из них обвалилась под тяжестью серого мха вкупе с черным плющом, доски наверху сгнили, но немногие из огромного количества фонарей горят до сих пор. Тирион видел, как вокруг них толкутся здешние жители — без всякого смысла, точно ночные бабочки. Одни совсем голые, другие одеты в шкуры.
Грифф вынул свой длинный меч.
— Зажигай факелы, Йолло, а ты, парень, уйди с Леморой в ее каюту.
— Лемора и без меня каюту найдет, — заупрямился молодой Грифф. — Я останусь.
— Мы поклялись защищать тебя, — напомнила септа.
— Не надо меня защищать. Мечом я владею не хуже Утки. Наполовину рыцарь, можно сказать.
— А наполовину мальчишка, — отрезал Грифф. — Делай, что тебе говорят. Быстро.
Парень, тихо выбранившись, кинул свой шест на палубу. Грохот в тумане вызвал странное эхо, как будто шестов было много.
— Почему я должен прятаться? Хелдон вон остается, Изилла тоже. И Хутор.
— Я в случае чего и за Уткой спрячусь, — сказал Тирион, зажигая от углей полдюжины обмотанных масляными тряпками факелов. На огонь он старался не смотреть, чтобы самому не ослепнуть.
— Карлик несчастный, — презрительно бросил мальчик.
— Вот ты и раскрыл мою тайну. Хелдону я еле до пояса достаю, и всем наплевать, буду я жив или сдохну. — «В том числе и мне самому». — Зато тебе цены нет.
— Я предупреждал тебя, карлик, — прорычал Грифф.
В тумане послышался пронзительный вой.
— Да спасут нас Семеро, — прошептала, дрожа, Лемора.
До разрушенного моста осталось всего пять ярдов. Пена кипела у его опор, как на губах у бесноватого. Каменные люди обращали на лодку не больше внимания, чем на плывущее вниз бревно. Тирион, затаив дыхание, сжимал в руке факел. Еще немного, и «Дева» вошла в пенную воду, под мост, обросший с исподу серым грибком. Казалось, что они вот-вот разобьются, но Утка отпихнул лодку от правой опоры и снова вывел на стрежень.
Карлик начал дышать лишь после того, как молодой Грифф схватил его за руку.
— Почему это мне цены нет? Что ты этим хотел сказать?
— Ну… Если б каменные люди схватили Яндри, Гриффа или нашу Лемору, мы оплакали бы их и пошли себе дальше. Но без тебя наше путешествие утратило бы весь смысл, и оказалось бы, что торговец сырами с евнухом зря плели свои козни на протяжении стольких лет.
— Он знает, кто я, — сказал парень, взглянув на Гриффа.
Тирион тоже знал — и даже не зная, понял бы в этот миг.
«Робкая дева» ушла уже далеко от Моста Мечты, лишь один огонек еще мигал за кормой.
— Ты молодой Грифф, сын наемника, — сказал карлик. — А может, Воин в смертной оболочке — дай погляжу. — Он поднял факел, осветив лицо юноши.
— Отстань, не то пожалеешь.
— Из-за синих волос твои глаза тоже кажутся синими. Умно придумано, как и басня о покойной матери-тирошийке — прямо слеза прошибает. Но любопытно все же, почему сына простого наемника наставляет в вопросах веры осквернившая себя септа, а истории и языкам обучает не имеющий цепи мейстер. Любопытно также, почему твой отец выписал межевого рыцаря для обучения тебя военному ремеслу — он мог просто отправить тебя в один из вольных отрядов. Можно подумать, тебя намеренно скрывают, готовя… к чему? Вот в чем загадка, но я уверен, что со временем разгадаю и это. Для мертвеца ты, надо сказать, очень хорош собой.
— Я не мертвец, — вспыхнул мальчик.
— Как же так? Мой лорд-отец завернул тебя в красный плащ и положил рядом с сестрой у подножия Железного Трона, в дар новому королю. Те, у кого хватало духу откинуть плащ, видели, что у тебя полголовы снесено.
— Твой… — попятился парень.
— Отец, да. Тайвин из дома Ланнистеров. Ты, возможно, слышал о нем.
— Ланнистер? Твой отец…
— Его уже нет. Погиб от моей руки. Если вашему высочеству угодно по-прежнему именовать меня Хутором или Йолло, пусть будет так, но рожден я Тирионом из дома Ланнистеров, законным сыном Тайвина и Джоанны. Обоих своих родителей я убил, хотя и не сразу. Вам скажут, что я цареубийца, отцеубийца и лжец, что в общем-то верно, но кто здесь не лжец? Взять хоть вашего мнимого батюшку. Благодарите богов, что Варис-Паук тоже участвует в заговоре — его Грифф ни на миг бы не одурачил, как не провел и меня. Не лорд, не рыцарь… а я не карлик. То, что нам говорят, не обязательно правда. Кто воспитал бы маленького принца лучше, чем близкий друг Рейегара Джон Коннингтон, в свое время лорд Гриффин-Руста и королевский десница?
— Замолчи, — вымолвил Грифф.
Из воды с левого борта высунулись два каменных пальца. Сколько же их здесь? Тирион содрогнулся от сбежавшей по спине струйки пота. Горести проплывали мимо: рухнувший шпиль, обезглавленный торс героя, вырванное из земли дерево, чьи корни проросли сквозь окна и крышу дома. Почему это кажется Тириону таким знакомым?
Беломраморная лестница выросла впереди и оборвалась в десяти футах над лодкой. Нет. Быть не может.
