Видя, что все, включая царевича, ее не понимают, Лисса вздохнула и попыталась рассуждать здраво:
– Парни, ночь на дворе. Если собираемся и дальше гулять по городу, вам надо переодеться, иначе утро мы встретим в отделении полиции. Сомневаюсь, что хоть у кого-нибудь из вас есть российский паспорт, о гражданстве я уже молчу. Три дня будут выяснять, кто вы и откуда, а потом будете Наполеону из соседней палаты объяснять про царя-батюшку и драконокощея, закрывшего ваш портал. Поверьте, в психушке вас будут слушать очень внимательно.
Про свою участь она старалась не думать. Воображение опять нарисовало подземелье, только на этот раз стерильное, белое, залитое ярчайшим светом. Сверхсовременное оборудование, затянутые полиэтиленом стены, отгораживающие операционную от остальных помещений. И препарируют бедную лягушку маньяки, имеющие на это официальное разрешение от соответствующих спецслужб.
Брр, да что же это ее последние несколько часов на подобные мысли тянет?
Воевода от ее слов хмыкнул и сокрушенно покачал головой:
– В психушку нам не надо.
Ванюша откинул голову и захохотал. Сдавленные смешки послышались и со стороны дружинников, но одного начальственного взора хватило, чтобы мигом восстановить разболтавшуюся дисциплину.
– Ну ты и насмешила, Василиса. – Успокоившись, Ванюша погладил квакушку пальцем по голове и спинке. Хотел пощекотать под подбородком, но вдруг посерьезнел. – Вообще-то ты права. Положение у нас – хуже некуда.
– Вот и я об этом говорю. Значит, так, пункт первый – уйти с освещенных улиц. На вас и так уже достаточно насмотрелись.
– Без тебя ученые, – буркнул воевода. Видимо, ему было не по душе выслушивать чужие приказы.
Лисса удивилась. Чего он на нее взъелся? Это личная неприязнь? Или ему умные девушки в принципе не нравятся?
Царевич, устало махнув рукой, попросил воеводу отцепиться от лягушки.
– Остынь, Славий. Девушка дело говорит. Василисе этот мир родной, так что стоит прислушаться.
Славий что-то пробурчал по поводу наглых девиц, не почитающих ни возраста, ни чина, но Лиссе его ущемленное самолюбие было глубоко параллельно. Главное – дружинники наконец-то переместились с центрального проспекта на тихие темные улочки.
– Куда пойдем? – поинтересовался у нее Ванюша.
Лисса вздохнула и вдруг к собственному неописуемому удивлению зевнула во всю пасть, забыв прикрыть рот лапкой.
– Прости, – пробормотала она, радуясь, что лягухи не краснеют, а если и краснеют, то на их зеленой мордочке это никак не проявляется.
– Ты устала, – улыбнулся ей царевич, и Лисса от заботы, прозвучавшей в его голосе, опять размякла, но пришлось собраться.
– Для начала пойдем ко мне. Нам всем не помешает выспаться.
– Это реально? Нас ведь много. – Ваня покосился на своих спутников, которые не в пример ей, выглядели бодро и, казалось, совершенно не нуждались в отдыхе.
– Если удастся убедить Аньку в том, что вы не психи, то она даст ключи от двести пятой комнаты. Девчонки, которые там живут, сейчас уехали на каникулы. Только в комнате всего пять кроватей и ковер на полу. Человек десять вместится, – предупредила она, прикидывая, куда можно пристроить остальных парней. Но, похоже, переживала она зря. Среди дружинников послышались смешки. Улыбнулся даже хмурый воевода, а Ванюша, буквально сияя, пояснил:
– За нас не беспокойся. И не в таких условиях ночевать приходилось. Лишь бы у тебя проблем не было.
– У меня? – удивилась она и самыми честными глазами посмотрела на Ванюшу. – С каких это пор у лягушек могут возникнуть проблемы? Проблемы будут у Аньки, если вы из холодильника всю еду съедите, но то, что ты сказал про своих парней, вполне применимо и к Ане: она и не из таких ситуаций выкручивалась.
– Хм. – Глаза Ивана блеснули любопытством. – Я жажду познакомиться с этой юной девой. Ведь вы подруги?
– И еще какие. Она мне… – Лисса хотела сказать: «Как сестра», но вовремя закрыла рот и отвернулась от царевича. Что-то слишком быстро она с ним разоткровенничалась. Так не бывает. Два часа как встретились, а будто всю жизнь друг друга знают. Не привыкла она к такому, потому и чувствовала себя ужасно, словно предательство совершила.
Жизнь в детдоме научила ее осторожности, постоянно быть начеку и следить за каждым своим словом. И с получением билета во взрослую жизнь в виде паспорта и аттестата о среднем образовании ее привычки мало изменились. И только к концу первого курса она смогла нормально общаться с одногруппниками. С Аней все было гораздо сложнее. Девушки были вынуждены жить в одной комнате и поневоле общаться. Невольно Лисса подвергла свою соседку испытанию на прочность и верность, и когда та выдержала и не отказалась от предложения дружить, открыла перед ней душу. С тех пор подруги были неразлучны. Вот и сейчас Лиссе больше всего хотелось вернуться в общагу, чтобы пожаловаться Ане и выслушать ее, без сомнения, дельный совет, как выпутаться из этой ситуации.
Лисса представила выражение лица подруги, увидевшей, как лягушка с плеча царевича квакает: «Привет, Анюта!» и расхохоталась. И только отсмеявшись, почувствовала, как исчезает напряжение между ней, царевичем и его дружиной. Странно, до сих пор она не замечала, как все они скованы, молчаливы и стараются лишний раз ее не трогать. Воевода с его подковырками, ясное дело, не в счет.
Она была благодарна парню, своими придирками не позволившему впасть в отчаяние из-за всего, что произошло с ней за последние несколько часов. Ну вот, стоило подумать о случившемся, и на глаза навернулись слезы, а в горле застрял колючий ком.
– Эй! – в ужасе вскричал царевич. – Василиса, только не реви!
– Девка, что с нее взять. – Славий отвернулся, чтобы не видеть, как она украдкой смахивает лапкой с глаз предательские слезы.
Ванюша предпринял попытку усадить ее обратно за пазуху, но она ехидно поинтересовалась у царевича, знает ли он дорогу до общаги. Дороги тот, понятное дело, не знал, поэтому смирился с тем, что лягушка осталась сидеть на плече.
Пока дошли домой, Лисса вся издергалась. Попробуй в двух словах расскажи царевичу и его дружине, почему дорогу надо переходить именно по белым полоскам на асфальте да еще на зеленый свет светофора (о котором, кстати, никто из витязей и слыхом не слыхивал) и почему через внезапно выросшую на их пути стену посреди глухого двора надо именно перелезть, а обойти препятствие нельзя, потому что там, где можно обойти, находится универмаг. Хозяин магазина недавно установил камеры наружного наблюдения, и Лисса не преминула поинтересоваться у спутников, не собираются ли они стать звездами кино. Разумеется, те срочно захотели узнать о том, что такое кино. В общем, на каждое ее слово следовало бесконечное количество вопросов. И кто ее тянул за жабий язык? Лисса успела тысячу раз проклясть свою невезучесть, из-за которой влипла в эту историю. Пришлось объяснять сопровождающим лицам прописные истины, знакомые всем с детсадовского возраста. Дослушав лекцию на тему «Что, как, зачем и почему нельзя», парни пришли к единодушному мнению: у них даже в преисподней лучше, чем в этом чокнутом мире, и дружно попрыгали через стену. А она бессильно повисла на плече смеющегося царевича, высунув язык от жажды.
