Хотя полиция стала бы оспаривать это, но теперь было вполне очевидно, что мистер Смит полностью взял Париж под свой контроль. Он завоевал город сразу же, в один день, и только он сам знал, зачем это ему понадобилось. Новости о его зловещем присутствии в столице распространились моментально. Сначала по бульвару Сан-Мишель, а затем и по улице Вожирар. Правда, такой ход событий никак не устраивал шестое полицейское управление, считавшееся самым престижным. Именно на его территории и объявился мистер Смит.
Соблазнительные витрины роскошных магазинов на Сан-Мишель манили одинаково и французов, и иноземных гостей. Поблизости находился Люксембургский сад. Только не здесь, не в этой обители богатства и покоя должен был действовать проклятый убийца.
Служащие дорогих магазинов первыми оставили прилавки и все как один бросились на улицу Вожирар к дому номер 11. Им не терпелось посмотреть если не на самого Смита, то хотя бы на его «работу». А вдруг еще и удастся краем глаза взглянуть на настоящего «Чужого»?
И посетители, и владельцы покинули модные салоны и кафетерии. Хотя многие и не смогли дойти до улицы Вожирар, они, по крайней мере, имели возможность издали любоваться на скопище бело-черных полицейских машин и даже один армейский автобус. Над местом жуткого происшествия летали голуби, которые тоже, казалось, заразились всеобщим любопытством.
По другую сторону Сан-Мишель находилась знаменитая Сорбонна с ее зловещего вида часовней с огромными часами и большой открытой мощеной террасой. Второй автобус, набитый солдатами, припарковался на площади. Студенты и абитуриенты тоже толпились на рю Шампольон, желая поглазеть на происходящее. Улочка называлась в честь всемирно известного египтолога Жана-Франсуа Шампольона, первым проникшего в тайну египетских иероглифов. Ключ к расшифровке дало ему изучение знаменитого камня Розетты.
Подъехавший на рю Шампольон полицейский инспектор Рене Фольк при виде столь внушительной толпы лишь грустно покачал головой. Инспектор прекрасно понимал, какие картины сможет нарисовать больное воображение обывателей, раздувающих слухи о мистере Смите. Страх перед неизвестным, а особенно ужас перед внезапной насильственной смертью обладал особой притягательной силой для собравшихся здесь. Мистер Смит завоевал всеобщее внимание тем, что его действия отличались абсолютной непредсказуемостью. Он действительно смахивал на «Чужого». Немного людей могли бы приписать сотворенное им человеческому существу.
Инспектор принялся оглядываться с самым равнодушным видом. На углу висело электронное рекламное табло: сегодня оно превозносило услуги «Тур де Франс» и успехи какого-то нового объединения художников. «Просто безумие какое-то», – подумал Рене и цинично улыбнулся.
Он заметил уличного художника, стоящего рядом со своими меловыми асфальтовыми шедеврами. Этому служителю искусства было наплевать на съехавшуюся со всего города полицию. То же самое относилось и к бездомной нищенке, спокойно моющей свою нехитрую посуду в общественном фонтане.
«Мир вам обоим», – подумал инспектор. Эти двое, по его оценке, успешно прошли тест Фолька на полную нормальность, в отличие от других.
Когда он поднялся по серой каменной лестнице к синей крашеной двери, его так и подмывало броситься к толпе зевак на улице Вожирар и заорать на них:
«Шли бы все отсюда! Возвращайтесь к своим мелким делишкам и еще более никчемным обязанностям. Или ступайте в кино. Происходящее здесь не имеет к вам ни малейшего отношения. Смит выбирает лишь интересные и заслуживающие внимания жертвы, так что вам бояться нечего».
Этим утром поступила информация об исчезновении одного из лучших молодых хирургов города. Если к этому причастен мистер Смит, то через пару дней медика обнаружат мертвым и расчлененным. По крайней мере, раньше все жертвы убийцы разделяли именно такую участь. Во всех действиях мистера Смита это был единственный повторяющийся раз за разом элемент: убийство и расчленение тела.
Войдя в роскошную квартиру пропавшего хирурга, Фольк кивнул знакомым полицейским и младшему инспектору. Великолепные комнаты были обставлены антикварной мебелью, по стенам висели дорогие картины, а широкие окна выходили на Сорбонну.
У прилежного ученика получилась плохая перемена. Да, дела у Абеля Санта складывались хуже некуда.
– Есть что-нибудь? Следы борьбы, например? – с надеждой в голосе спросил Рене.
– Никаких признаков. А этот богатенький словно растворился. Смит, видимо, забрал его с собой, – отозвался один из полицейских.
– Наверное, он уволок докторишку в свою летающую тарелку, – съязвил его напарник, рыжий длинноволосый юноша в ультрамодных темных очках.
Инспектор резко обернулся:
– А ну, выметайтесь отсюда! Лучше составьте компанию идиотам, собравшимся на улице. И голубям. Я был бы рад, если бы «Чужой» погрузил в свою тарелку вас обоих. Жаль только, что подобные примитивы его не интересуют.
Высказавшись и выдворив полицейских за дверь, инспектор приступил к осмотру квартиры. Рене необходимо было сосредоточиться, чтобы из всей бестолковщины извлечь хоть одно рациональное зерно. Требовалось к тому же написать раппорт о случившемся. Вся Франция, да и вся Европа с нетерпением ожидали новостей.
Глава 80
Штаб-квартира ФБР в Вашингтоне расположена на Пенсильвания-авеню между 9-й и 10-й улицами. Я проторчал там с четырех до семи часов, принимая участие в бесконечном обсуждении за «круглым столом». Кроме меня и Крейга там собралось с полдюжины агентов. В конференц-зале Центра стратегических операций шла бурная дискуссия о нападении на дом Кросса.
К семи часам выяснилось, что Алекс благополучно перенес первую операцию. Все присутствующие приободрились. Я сказал Кайлу, что хотел бы вернуться в госпиталь Святого Антония.
– Мне надо повидаться с Кроссом, – пояснил я. – Это очень важно. Даже если он не способен разговаривать. Мне вообще наплевать, в каком он состоянии. Просто нужно его видеть.
Через двадцать минут лифт уже поднимал меня на шестой этаж госпиталя. Здесь было гораздо тише, чем во всей остальной части здания. Этот мрачный этаж сейчас казался немного страшноватым. Особенно если учитывать все обстоятельства, которые привели меня сюда.
Почти в самом центре полутемного коридора находилась отдельная послеоперационная палата. Я сразу понял, что опоздал: у Кросса уже находился посетитель.
Детектив Джон Сэмпсон, как часовой, стоял у кровати своего друга. Сэмпсон – настоящий верзила. В нем не меньше шести футов и шести дюймов. Но сейчас он выглядел не лучшим образом. Казалось, еще немного – и стресс в совокупности с измождением дадут о себе знать, и этот великан рухнет, как подкошенный.
Наконец, Джон повернул голову в мою сторону, едва заметно кивнул, и снова обратил все свое внимание на Кросса. В глазах Сэмпсона я заметил смесь грусти и гнева. Я почувствовал, что он знает о цели моего визита и уже представляет себе, чем наша встреча может закончиться.
