Нана подошла ко мне и нежно обняла, в который раз удивив силой своих рук.
Она посмотрела мне прямо в глаза, как всегда делала еще с тех пор, когда мне только исполнилось девять лет.
– Позволь себе погоревать о ней, Алекс. Отпусти ее.
Глава девяносто четвертая
У Джеффри Шефера была такая добрая и привлекательная жена, что это нелепое несоответствие долгое время мучило мое сознание. Я никак не мог понять, что ее притягивало к этому чудовищу, ни как психолог, ни, тем более, как детектив.
На следующее утро в течение часа Люси Шефер продолжала давать свои мудрые и выгодные для супруга показания. Джейн Халперн делала все, чтобы присяжные услышали как можно больше о великолепном муже Люси.
Наконец, наступила очередь Кэтрин Фитцгиббон. Эта женщина была по-своему фигурой грозной и не менее внушительной, чем Джулес Халперн.
– Миссис Шефер, мы все, присутствующие в зале, внимательно выслушали вас. Похоже, что жизнь у вас очень очаровательна и почти идиллична, однако меня кое-что беспокоит. И вот чем я взволнована. Всего восемь дней назад ваш муж пытался совершить самоубийство. Он всерьез собирался покончить с собой. Поэтому, вероятно, он не совсем такой, каким вы хотите его нам представить. Возможно, он совсем не так сдержан и здоров. Не ошибаетесь ли вы, утверждая, что ваш муж психически здоровый и уравновешенный человек?
Люси Шефер смотрела прямо в глаза прокурора.
– Несколько месяцев назад мой муж понял, что вся его жизнь, его карьера и доброе имя каким-то образом, не без помощи лжи и фальсификаций, оказались в опасности. Он не мог даже поверить в то, что такие страшные обвинения были предъявлены именно ему. И эти суровые испытания в стиле Кафки подвели его к полному отчаянию. Вы, наверное, даже не представляете себе, что это значит – потерять свое доброе имя.
Кэтрин Фитцгиббон чуть заметно улыбнулась.
– Отчего же? Конечно, я все понимаю. Я же регулярно читаю прессу.
Эти слова вызвали легкий смешок в зале и даже среди присяжных. Нетрудно было догадаться, что Кэтрин вызывала симпатию у всех, не исключая и меня.
– Не правда ли также и то, что ваш муж проходит курс лечения своего состояния «отчаяния» вот уже много лет?
Если я не ошибаюсь, он регулярно навещает своего психолога, миссис Шефер. Он ведь страдает ярко выраженным маниакально-депрессивным психозом, или нарушением, известным как «двуполюсность», не так ли? Люси встряхнула головой.
– Это просто кризис среднего возраста, ничего особенного. У мужчин это бывает достаточно часто.
– Понимаю. Но вы лично смогли помочь ему преодолеть этот кризис?
– Да, конечно. Я помогаю ему всегда и во всем, разумеется, кроме тех моментов, которые связаны с его работой. Дело в том, что он занимается многими вопросами, представляющими собой государственную тайну. Вы должны понимать это.
– Должна, – кивнула прокурор и тут же продолжила: – Итак, у вашего мужа имеется много секретов, которыми он не делится с вами?
Люси нахмурилась. Ее глаза метали молнии в сторону хитрого и коварного прокурора.
– Что касается работы, да, – подчеркнула она.
– Вам известно, что он наносит визиты доктору Кэссиди? Бу Кэссиди?
– Да, разумеется. И мы всегда обсуждаем их.
– Как часто он бывает у доктора? Это он вам рассказывает, или расписание посещений врача также входит в разряд секретов?
– Возражение! – выкрикнула Джейн Халперн.
– Принимается. Миссис Фитцгиббон, – укоризненно приподнял брови судья Феско.
– Простите, ваша честь. Простите, Люси. Ну, хорошо. Как часто навещал ваш муж Бу Кэссиди?
– Ровно столько раз, сколько это было необходимо, чтобы курс лечения проходил эффективно. Между прочим, ее зовут Элизабет.
– Один раз в неделю? Два? Или каждый день? – Фитцгиббон наносила удары без передышки.
– Один раз в неделю. Да, обычно он ходил на прием раз в неделю.
– Однако привратник в Фаррагуте утверждает, что видел там вашего мужа гораздо чаще. В среднем – три или четыре раза в неделю.
Люси Шефер неуверенно качнула головой и уставилась на Фитцгиббон.
– Я полностью доверяю Джеффри и не держу его на коротком поводке. Разумеется, мне бы и в голову не пришло считать количество посещений им доктора.
– Вы не возражали против того, что ваш муж наносит визиты весьма привлекательной женщине, доктору Кэссиди, Элизабет?
– Нет, и не говорите глупостей.
Фитцгиббон изобразила на лице неподдельное удивление.
– Разве это очень глупо? А по-моему, нет. Я бы еще как возражала, если бы мой муж вздумал ходить к привлекательной женщине по три, а то и по четыре раза каждую неделю.
Кэтрин не дала опомниться Люси и снова уколола ее.
– Неужели вас не беспокоил такой вопрос, что Бу Кэссиди могла стать и, так сказать, терапевтом в области секса для вашего мужа?
Люси Шефер быстро взглянула на Джеффри, словно колеблясь и не зная, что ответить. Сейчас нельзя было не пожалеть бедную женщину.
Джейн Халперн поднялась со своего места.
– Возражение! Ваша честь, нет никаких оснований полагать, что мой клиент решал у доктора свои сексуальные проблемы.
Было заметно, как Люси Шефер пытается собрать свою волю в кулак и сосредоточиться. Она оказалась гораздо сильнее, чем можно было предположить. Неужели она тоже является игроком? Всадницей? Или у них с мужем разные игры?
– Мне бы все же хотелось ответить на ваш вопрос, мадам прокурор. Мой муж, Джеффри Шефер, всегда был замечательным супругом и хорошим отцом, поэтому если ему и пришлось по каким-то причинам посещать сексопатолога, он просто не хотел рассказывать мне об этом. Возможно, он стыдился, и я его хорошо понимаю.
– А что если он так же хладнокровно совершил убийство, а потом тоже просто не захотел рассказать вам об этом! – спросила Фитцгиббон и повернулась к присяжным.
Глава девяносто пятая
Элизабет «Бу» Кэссиди было уже около сорока лет. Эта стройная привлекательная шатенка с детства привыкла носить длинные волосы, которые всегда служили предметом зависти подруг. Бу покупала одежду в самых дорогих магазинах и отличалась хорошим вкусом. Она любила производить впечатление на людей и делать это с особым шиком. Надо сказать, все задуманное у нее получалось.
Прозвище «Бу» к ней пристало, когда она была еще маленькой. Когда взрослые показывали ей пальцами «козу», она всегда смеялась и очень скоро научилась произносить слог «Бу!» В школе и колледже она не отказалась от своего прозвища. Друзья уверяли, что оно даже нравилось ей, поскольку немного настораживало окружающих.
