Казалось, он раздумывал некоторое время, потом заговорил:
– Сержант Купер... его признали виновным, как я понимаю. Он в тюрьме? Я бы хотел с ним поговорить.
Я взглянул на Сэмпсона, потом вновь на Риса Тейта.
– Сержанта Купера нет в живых. Недавно он был казнен в Северной Каролине.
Тейт медленно, сокрушенно качал головой:
– Боже мой. Боже милостивый... Я просто взял отпуск на недельку, решил дать себе перерыв. Я люблю совершать пешие походы, ночевать на открытом воздухе. Это привычка, оставшаяся у меня с армейских времен, но я и раньше это любил. Я был бойскаутом, затем скаутом-орлом
[15]
, в Гринсборо... Звучит забавно при данных обстоятельствах.
Я не перебивал его, давая возможность выговориться. Живущему в его душе скауту-орлу было важно, даже необходимо, облегчить душу.
– Вот уже четыре года, как я в разводе. Походы с ночевкой – это единственный, из доступных мне, благопристойный побег от реальности. Облегчение, разрядка. Я каждый год отвожу для этого пару недель плюс несколько дней там и сям, где сумею выкроить.
– Кто-нибудь знал, что вы планируете путешествие по Аппалачской тропе?
– Знали все в нашей церкви. Пара знакомых и соседей. Я не делал из этого особой тайны. Да и зачем?
– А ваша бывшая жена знала? – спросил Сэмпсон.
Тейт подумал, затем покачал головой:
– Мы не часто общаемся. Наверное, я должен вам сказать, что бил Хелен до нашего развода. Возможно, она сама напрашивалась, но, так или иначе, ей от меня доставалось. Это пятно на мне навсегда, мой вечный грех. Мужчине нет прощения, если он поднимает руку на женщину.
– Вы можете рассказать нам о вчерашнем дне? Обо всех событиях, о ваших делах? Постарайтесь вспомнить как можно больше, – попросил я.
Тейту потребовалось минут десять, чтобы провести нас по всем подробностям злополучного дня. Он рассказал, что проснулся около семи и увидел, что утро туманное. Он не спешил пуститься по маршруту и позавтракал в лагере. В путь он тронулся примерно в половине девятого и покрыл в тот день большое расстояние. По дороге он настиг и обогнал две семьи и одну пожилую пару. Накануне он видел мать с двумя дочерьми и надеялся догнать их, но этого не случилось. Наконец около шести разбил лагерь.
– Почему вы хотели догнать тех трех женщин? – спросил Сэмпсон.
Тейт пожал плечами:
– Просто шальные мечты. Мать была привлекательна, лет сорока с небольшим. Им всем определенно нравилось путешествовать пешком. Я думал, может, нам удастся пройти часть пути вместе. Это обычная вещь на Аппалачской тропе.
– Вы еще кого-нибудь видели в тот день? – спросил Сэмпсон.
– Я не помню никого особенного. Я еще подумаю. Слава Богу, тут у меня есть время. И стимул.
– Хорошо. Значит, там были эти семьи, пожилая пара, мать с двумя дочерьми. А видели вы еще какие-нибудь группы, преодолевающие маршрут? Например, состоящие только из мужчин? Или просто одиноких туристов?
Он покачал головой:
– Нет. Не помню никого подозрительного. И никаких подозрительных звуков ночью. Я крепко спал. Это еще одно из достоинств пеших походов. Встав на следующее утро, я уже в половине восьмого отправился в путь. Это был чудесный денек, ясный, звонкий, как колокольчик, было видно на несколько миль вперед. Около полудня появились полицейские и меня арестовали.
Преподобный Тейт посмотрел на меня. Его маленькие глазки смотрели на меня с мольбой, взывая о понимании.
– Я клянусь, что невиновен. Я никого не трогал в тамошнем лесу. Не имею понятия, как на моей одежде появилась кровь. Я даже не надевал этих вещей в тот день. Я никого не убивал! Кто-то должен мне поверить!
От его слов меня с ног до головы прохватил озноб. Сержант Эллис Купер говорил практически то же самое.
Глава 48
Мое последнее дело в качестве сыщика, специализирующегося на раскрытии убийств. Дело по-настоящему сложное и каверзное. Я очень много и безостановочно размышлял о нем в последние несколько дней, и оно тяжким грузом давило на мозг во время долгого и отупляющего возвращения домой из Харперз-Ферри.
Я пока что не предупреждал начальство о том, что собираюсь уволиться. Почему я этого не делал? Я продолжал заниматься случаями преднамеренных убийств, совершенных в округе Колумбия, хотя большинство из них вовсе не требовало моего вмешательства. В районе многоэтажных трущоб был убит мелкий наркодилер, но кого это могло взволновать? Двадцатилетняя женщина убила своего жестокого мужа, но опять же – из чистой самообороны. По крайней мере, мне это было ясно как день. Эллис Купер был мертв. А вот теперь и человека по имени Рис Тейт обвиняли в преступлении, которого он, по всей вероятности, не совершал.
В тот уик-энд я решил слетать в штат Аризона, в город Темп. Я договорился встретиться там с женщиной по имени Сьюзан Этра, мужа которой обвинили в убийстве рядового, являвшегося гомосексуалистом. Миссис Этра возбудила судебный иск против армии за неправомерную казнь мужа. Она была убеждена, что он невиновен и что у нее достаточно доказательств, чтобы убедить в этом суд. Мне требовалось выяснить, не могло ли быть дело против подполковника Джеймса Этра также сфабриковано. Сколько же всего было жертв?
Открывшая мне дверь миссис Этра выглядела нервной и беспокойной. Я с удивлением увидел у нее в гостиной какого-то человека с бесстрастным лицом. Она пояснила, что попросила присутствовать своего адвоката. Прекрасно.
Адвокат был загорелым мужчиной с зализанными назад седыми волосами, в дорогом темно-сером костюме и черных ковбойских ботинках. Он представился Стюартом Фишером из Лос-Анджелеса.
– Миссис Этра согласилась встретиться с вами, детектив, в интересах установления истины относительно неправомерного ареста и осуждения своего мужа. Я здесь затем, чтобы защищать интересы миссис Этра.
– Понимаю, – сказал я. – Вы были адвокатом подполковника Этра на процессе?
На лице Фишера продолжала сохраняться вежливо-непроницаемая маска.
– Нет. Я юрист, специализирующийся в сфере индустрии развлечений. Хотя и имею опыт ведения дел об убийстве. Я начинал в канцелярии окружного прокурора, в Лагуна-Бич. Шесть лет назад.
Далее Фишер объяснил, что миссис Этра недавно запродала историю своего мужа в Голливуд. Теперь уже мне следовало держать ухо востро.
В течение примерно часа Сьюзан Этра рассказывала мне то, что ей было известно. Ее муж, подполковник Этра, никогда прежде не попадал ни в какие истории. Насколько ей известно, он никогда не проявлял нетерпимости к людям нетрадиционной сексуальной ориентации, будь то мужчины или женщины. И тем не менее, по словам обвинения, Этра вломился в дом к двум солдатам-гомосексуалистам и застрелил их в постели. На судебном процессе утверждалось, что он был якобы безнадежно влюблен в младшего из мужчин.
