— А что, если мы очень коварные аферисты? — спросил
Мазур. — И ночью собираемся подать сигнал пиратскому судну?
— Вы шутник, сеньор Влад! Вам не стыдно так пугать
бедную одинокую женщину, которую никак не сможет защитить недотепа Хесус?
Впрочем, я вас заранее прощаю, военные моряки — это моя маленькая женская
слабость. Мой первый муж был лейтенантом на крейсере «Консепсьон», я обожала
все эти великолепные блистающие штучки на морских мундирах…
— А с ним что случилось? — спросил Мазур.
— Ничего особенного, — сказала донья Эстебания. — На
фоне всех остальных моих мужей и вообще родственников выглядит белой вороной.
Вообразите себе, он ушел с флота и увлекся этой наукой с непроизносимым
названием — той, что изучает бабочек и тому подобных тараканов. Пришлось
выгнать, сами понимаете. Можете себе представить? Муж Эстебании Сальтильо
насаживает тараканов на булавки и разглядывает их в лупу… Разумеется, выгнала с
треском. Бедняга плохо кончил — он как-то ухитрился стать министром по делам
науки при генерале Кабрера, а когда генералу пришлось уносить ноги, пока
герилья его не повесила, потому что все к тому времени поняли, что президент из
него никудышный, мужу пришлось уехать вместе с генералом, иначе его тоже могли
вздернуть под горячую руку. Сейчас они оба обитают в Буэнос-Айресе, но Кабрера,
как практичный человек, успел перевести за границу счета, а мой бывший муженек
бежал, схватив под мышку три ящика с бабочками… Хесус ему посылает немного
денег, я порой сентиментальна — все-таки самый первый муж, это обязывает… Я
выходила замуж трепещущей невинной девушкой, сеньор Влад… А вы женаты?
— Нет, — признался он.
— Знаю я вас, моряков! — она погрозила пальцем, рассыпавшим
радужное сияние. — Интересно, почему вы, когда потонул корабль, были не в
форме, а в штатском? Шпионили, наверное, за кем-то? Я достаточно хорошо знаю
военных, они везде одинаковы — то шпионят, то устраивают перевороты, им
непременно надо делать вид, что они загадочные и погруженные в дела… — она
взмахнула ресницами в наигранном смущении. — Но на женщин это действует, могу
признаться, хитрец вы этакий… Интересно, здесь есть дамская комната? Если бы я
знала заранее, что познакомлюсь с таким импозантным полковником, уделила бы
своей нескладной внешности больше внимания…
Она поднялась и, поговорив с официанткой, мгновенно выросшей
рядом, направилась куда-то за портьеру.
— Ты зачем разоткровенничался? — спросил Мазур.
— Да хочу на всякий случай сделать все, чтобы наша
кончина, если таковая последует, оказалась замеченной широкими массами, —
серьезно сказал Кацуба. — Это вам, команданте, не горничная в фальшивых
бранзулетках — на даме надето столько побрякушек, что можно купить
«Роллс-Ройс». Кто-кто, а такая дамочка согнет в бараний рог дюжину капитанов и
прочих Беловых, если они вдруг начнут забижать ее знакомых… Мы с ней просто
обязаны поближе познакомиться, друг мой. Тут вам и стол, и дом, а при вас и я
как-нибудь крошечкой пропитаюсь…
— Ты куда клонишь? — угрюмо спросил Мазур.
— От невзгод я делаюсь циничен, — сказал Кацуба. — Коли
уж мне внешность не позволяет выступать в почтенной роли жиголо, придется вам,
полковник, ступить на сию стезю… Ну, не сверкай на меня глазами. Тебя не в
рабство к ней продают. Баба положила глаз, приятная баба, рубенсовская, что
тебе стоит? Пострадай ради дела, хоть и не верю я, что это будет называться
страданиями… В конце-то концов где-то надо ночевать, а?
— Пр-релестная картина, — сказал Мазур от души. — Ты
меня твердо намерен в секс-бомбу превратить?
Кацуба ухмылялся:
— Ну я ж не виноват, команданте, что на тебя бабы
западают, а на меня как-то не особенно? Родина требует…
Сеньор Хесус взирал на них меланхолично, грея в ладонях
бокал, — похоже, он вдобавок ко всему был и непьющим.
Вскоре вернулась донья Эстебания, вдохновенно потрудившаяся
над своим обликом, две верхних пуговицы платья были теперь расстегнуты, и дама
производила впечатление целеустремленной охотницы — уж в этом-то Мазуров
мужской глаз был наметан.
— Где вас поместили? — осведомилась она, беря быка за
рога.
— Предложили какую-то каютку у кочегаров… — печально
сказал Кацуба. — Увы, на шикарных лайнерах даже к морским офицерам относятся
без всякого почтения…
— Ну, это мы исправим, — заверила донья Эстебания. —
Сейчас я отправлю Хесуса подыскать себе другую каюту, а его каюту отдам в ваше
полное распоряжение. А если этот противный типчик, представитель фирмы,
вздумает перечить, я отправлю радиограмму, чтобы купили это корыто, и прикажу
его уволить в два счета… Сеньоры, минутку… — она что-то сообщила спутнику
непререкаемым хозяйским тоном, Хесус выслушал, уныло поклонился, выбрался из-за
стола и довольно резво покинул бар. — Ну вот, все улажено. Надеюсь, вы не
страдаете глупыми предрассудками и не станете страдать оттого, что находитесь в
гостях у дамы? Полковник, к чему этот трагический излом брови? Я вас просто
приглашаю, вот и все. — Придвинувшись ближе к Мазуру, она тихонько сказала: —
Поистине, вы великолепны, в вас так забавно проявляется старомодная галантность
и предрассудки истинного кабальеро… Будьте уверены, я могу это оценить.
Считайте, что вас выбросило на необитаемый остров, а я проплывала мимо. Вы и в
этих обстоятельствах не приняли бы услуг от дамы?
— Каюсь, принял бы, — признался Мазур и, напомнив себе
о служебном долге, исполнением коего, как ни крути, он в этот момент занимался,
посмотрел именно так, как от него ждали.
Минут через десять вся компания переместилась в ресторан на
верхней палубе — естественно, по инициативе доньи Эстебании. Там было не в
пример многолюднее и шумнее, и Мазур по дороге с удовольствием констатировал,
что хвост растерялся окончательно, тащился следом до ресторана, а там куда-то
сгинул, скорее всего, помчался за инструкциями.
Там-то и началось настоящее веселье — со всей широтой
латиноамериканской души, дополненной родственными русскими. В мгновение ока
донья Эстебания собрала с полдюжины знакомых, представила им Мазура с Кацубой
как блестящих морских офицеров, затем, таинственно недоговаривая и прикладывая
палец к губам, не замедлила сообщить, что господа офицеры потерпели жуткое
кораблекрушение, когда плыли с некоей миссией, о которой здесь лучше умолчать,
чтобы не угодить навечно в сибирские рудники. Компания, похоже, верила всему,
что ни говорилось, а крепкий малый, оказавшийся журналистом, даже полез
выпытывать подробности, но особенных успехов не добился. Меж тем Кацуба
ухитрился незаметно исчезнуть в толчее и гаме — в один прекрасный миг Мазур
повернулся к нему, но не увидел за столом.
Зато объявились конкуренты — Джен с напарником и Даша. Они
сидели в уголке за довольно скромным застольем, и Мазур никак не мог понять,
засекли его или нет. И на какое-то время отдался бегу событий — умеренно
попивал, стараясь отвечать впопад на реплики соседей по столу (кое-кто, как оказалось,
видел их прибытие на борт), чувствуя, как к его ноге все сильнее прижимается
крепкое бедро взбалмошной миллионерши.
