Гостиница была как раз из тех помпезнейших строений. В
четыре этажа высотой — но каждый этаж, пожалуй, превосходил по высоте два
стандартных хрущевских. Плюс декоративные колонны, лепные пролетарии с
мускулами Шварценеггера и рожами дебилов. Именовалась гостиница без затей —
«Полярная».
Они прямо-таки потерялись в необозримом темном вестибюле,
словно стайка хомяков на стадионе. Однако Котельников, свой человек, уверенно
повел их в угол, где обнаружилась стойка, а за стойкой скучала довольно
симпатичная администраторша лет тридцати, с уложенной на затылке толстой косой.
За спиной у нее красовался прикнопленный к стене яркий календарь с умилительным
щенком сенбернара, явно призванный оживить суровый облик вестибюля,
смахивавшего скорее на бомбоубежище для партийных боссов, — Мазур однажды бывал
в таком.
Котельников сразу переменился — последнюю пару метров
прошел, в ритме чечетки пристукивая каблуками и легонько вихляясь. Должно быть,
такая у него была легенда здесь — чуточку недалекий весельчак с набором
заезженных приколов. Театрально раскинув руки, возвестил:
— О витязь, то была Фаина…
Администраторша смерила его взглядом:
— Все поешь, Верещагин?
Мазур засмотрелся. Очаровательная была женщина, этакая
румяная деревенская красавица с характером, способная и любить страстно до
первых петухов, и пырнуть вилами ухаря-изменщика.
— Вот вам главная достопримечательность города Тиксона,
— громко, как глухим, сообщил Котельников. — Очаровательная Фаина.
— Трепло, — привычно вздохнула очаровательная Фаина. —
Хоть и замуж зовешь… А это, значит, вы и есть… Интересно, кто в воду полезет?
— А эвона, — с широким жестом воскликнул Котельников. —
Вот они, оба-двое, как с картинки. Выбирай любого, оба холостые.
— Все вы в командировке холостые…
— Фаина! — укоризненно воззвал Котельников. — Ты ж их
паспорта листать будешь, вот и загляни на соответствующие странички… Совершенно
неокольцованные. Может, это судьба твоя тут торчит, скромно потупясь…
Мазур встретился с ней взглядом и ощутил мимолетную грусть —
хороша была, румяная, казалась не слишком простой и не слишком сложной, все в
пропорцию, таких-то женщин мы подсознательно и ищем…
— Все равно, — вздохнула Фаина. — Где уж нам пленять
кавалеров аж из самого Питера — у них там на каждом шагу сфинксы с медными
всадниками, а мы бабы необразованные… — но глазами в Мазура все же стрельнула
вполне игриво.
— Когда это от баб образованности требовали… — фыркнул
Котельников.
— Ладно тебе, — отмахнулась она. — Паспорта давайте. Я
вам всем номера расписала на одном этаже, рядышком, ничего? А то народу мало,
человек сорок на всю домину, будете жить своей деревенькой… Хоромы, уж
извините, не столичные, но жить можно. Бумажки заполняйте пока…
Она выложила стопочку бланков и принялась профессионально
быстро листать паспорта. Вновь вскинула глаза на Мазура. «А глазищи у тебя
определенно голодные», — подумал он, все еще чувствуя ту не досадливую грусть.
Да и злость вдобавок — из-за того, что выступал сейчас под личиной, к тому же
получил от Кацубы четкие инструкции для одного из вариантов развития событий, и
эти инструкции ему претили донельзя, но права голоса он не имел…
За спиной послышались шаги. Мазур оторвался от бланка. И
подумал: «Похоже, начались легонькие сложности… А может, это и к лучшему —
разрядиться в хорошей драке, глядишь, нервишки и придут в норму…»
С первого взгляда было ясно, что эти молодые индивидуумы,
числом пятеро, играют здесь роль пресловутых первых парней на деревне, вышедших
и себя показать, и начистить чавку залетному чужаку. Везде, в принципе, одно и
то же. А если вспомнить юные годы, то и сам Мазур, еще не вставший под флотские
штандарты, был не лучше…
Они остановились в двух шагах, похрустывая кожаными
куртками, один щелкнул кнопкой скверного выкидного ножика и принялся чистить
ногти лезвием, нахально и неторопливо разглядывая Свету. Второй заглянул через
плечо Мазура в полузаполненный бланк и громко сообщил третьему:
— Не, Витек, не импортные. Свои. Значит, без
переводчика дотумкаемся. Девушка, вам достопримечательности города не показать?
Хорошие у нас достопримечательности, всегда показать готовы…
Мазур спокойно изготовился. Он, конечно, не считал себя
спецом в вопросах агентурной разведки, но не надо быть Штирлицем, чтобы
определить: стандартная местная шпана. Кацуба еще в самолете прорабатывал этот
вариант — столкновение с местными — и приказ отдал недвусмысленный: при нужде
можно колошматить, особенно не увлекаясь. Особой демаскировки не будет — где
написано, что питерские ученые мужи не могут владеть рукопашной? А уж
аквалангистам быть крутыми сам бог велел…
Похоже, Кацуба собирался действовать в полном соответствии с
собственными указаниями — невозмутимо поблескивая очками, оглядел аборигенов и
пропел сквозь зубы с самым вызывающим видом:
Ой, напрасно, тетя,
дяде член вы трете,
дядя — полный импотент…
В сочетании с его хлипко-очкастым обликом сие выглядело
предельным хамством, к тому же самый низкорослый из пятерки был выше Кацубы на
голову. Они, конечно же, мгновенно и слаженно ощетинились, и тот, что с ножом,
многозначительно прошипел:
— Бороду давно не выщипывали, интеллигент?
Скрипнул отодвинутый стул — это очаровательная женщина Фаина
выпрямилась во весь рост, так что высокая грудь натянула тонкую белую блузку,
и, испепелив глазами нахалов, ледяным голосом распорядилась:
— А ну-ка, улетучились дальше, чем я вижу!
«Ах, какая женщина! — невольно восхитился Мазур. — Веришь,
что все правда — и насчет коня на скаку, и насчет горящей избы…»
Он был готов к бою, но, к некоторому его удивлению, пятерка
моментально увяла, сникла и поскучнела, словно выпустили воздух из туго надутых
шариков. Без единого слова они, принужденно улыбаясь, начали отступать, один
протянул примирительно:
— Фая, да мы ж балуемся…
— Я тебе побалуюсь! — цыкнула Фаина. — Чтоб я вас тут
неделю не видела! И в кабаке тоже!
Проводила взглядом уныло потянувшуюся к выходу пятерку,
гордо — и совершенно без нужды — одернула блузку, садясь, улыбнулась Мазуру:
— Шляются тут, сопляки…
— Решительная вы женщина, — сказал он, отметив, кстати,
отсутствие обручального кольца.
— Будешь тут… Не беспокойтесь, не тронут. Головы мигом
пооткручиваю, если что, скажите.
— Ну, да мы уж сами… — заявил Кацуба.
Фаина оглядела его с ног до головы, по глазам видно было,
что всецело и полностью верит в неподдельность Кацубовой личины. Однако
удержалась от реплик в адрес недотепы-интеллигента (показав тем наличие такта),
улыбнулась Мазуру:
