— Ага, — промямлил Кацуба.
Пистолеты были только у двух, остальные, если и вооружены,
пока ничего не вынули. А стоят все же неграмотно, не учены кой-каким
премудростям…
— Как звать?
— М-миша… Иванович…
— А я — Гриша. Агафонович. Ты не скалься, сука, моего
батяню и в самом деле Агафоном крестили…
— Помилуйте, я и не скалюсь… — промямлил Кацуба.
— А то смотри у меня!
Поймав многозначительный взгляд Кацубы, Мазур понял, что
настал его выход. В рамках образа. Сказал рассудительно, как и пристало
обстоятельному мужику:
— Ребята, объясните хоть, в чем дело. Вроде бы никому
на мозоль не наступали…
— Тоже доцент? — скривился Гриша.
— Аквалангист, — спокойно сказал Мазур. — Нам доцентов
как-то не присваивают…
К некоторому его удивлению, Гриша на какое-то время перестал
изображать полярного людоеда. Всерьез, не без доброжелательности улыбнулся:
— Ага, понятно… Давно ныряешь?
— Не особенно, — сказал Мазур. — Годочков поболе
пятнадцати, но поменьше двадцати…
— Ну ладно, — сказал Гриша опять-таки без выпендрежа, —
ты пока сиди и пей пиво, а доцент пусть поет во весь голос… Ну, Миша Иванович,
яйца дверью прищемить или сам заговоришь?
Он мигнул, и тот, что стоял за спиной у Кацубы, врезал
майору сплетенными ладонями — по шее, пониже спины, не вырубил, но заставил
ткнуться физиономией в стол. Кацуба, опасливо оглядываясь, пробормотал:
— Ну зачем так-то…
— Говори, сука! — рявкнул Гриша во всю мощь легких. —
Кто тебя сюда послал с твоей коробкой?
— Позвольте, я сейчас… — забормотал Кацуба. — Вы не
подумайте, я только документы достану… — он вытащил из внутреннего кармана
удостоверение, подсунул его Грише. — Вот это удостоверение, это командировка от
института… Все написано…
Гриша мельком заглянул, бросил бумаги на стол:
— Я тебе сейчас эти бумажки в задницу забью и велю
пердеть, пока не вылетят… Кто тебя сюда послал? И зачем?
— Там же написано…
Кацуба получил еще один удар, посильнее, вновь впечатался
физиономией в стол, на сей раз основательно расквасив нос. Торопливо промокая
лицо носовым платком, он зачастил:
— Честное слово, все так и есть, как в бумагах
написано…
— Ни хрена они хорошего обращения не понимают, Гриша, —
грустно констатировал один из подручных верзилы.
— Это точно, — кивнул Гриша. — Ни капельки не понимают.
Придется воспитывать… Долго, старательно и больно. Начать, конечно, сподручнее
всего с очкастого… Или нет? Девочку-то куда подевали? Девочки, они пугливее…
Как по заказу, именно в этот момент распахнулась дверь
баньки, показалась Света, распаренная, облаченная в роскошный пушистый халат
гостеприимного просто Владимирыча (все это время сидевшего истуканом и
притворявшегося, будто ему жутко страшно). Недоумевающе пожала плечами:
— В чем дело, мальчики?
— Ага, — радостно сказал Гриша. — Вали-ка сюда,
симпатичная, только не визжи, а то обижу…
Она робко приблизилась. Гриша неуклюже вылез из-за стола,
взял ее за подбородок:
— Вот это — кто?
— Ученые. Из института…
— Стоп. А ты — кто?
— Я из газеты…
— Стоп, — сказал Гриша грозно-ласково, посильнее
стиснув ее подбородок. — Вранье кончаем. Ты не слышала, а мы тут играем в «Поле
чудес». Ответы должны быть абсолютно правильными… Вот ты мне сейчас и
расскажешь, кто их сюда послал, кто тебя сюда послал, и вообще, зачем вас сюда
послали…
— Да я журналистка, могу документы показать…
— Я тебя сейчас поставлю раком прямо посреди двора,
кукла гребаная, так вдую, что сережки слетят!
Она выглядела невероятно испуганной, но стойко молчала.
— Значит, так, — заключил Гриша. — Толик, ком цу мир!
Веди куклу назад в баньку, и там вдумчиво поспрошай. Только смотри, чтобы ротик
у нее был не занят, а то знаю я тебя…
И сильным тычком отправил Свету в объятия одного из своих.
Тот подхватил девушку на лету, поволок в баню, как ни визжала и ни вырывалась.
— Что за симфония! — вскрикнул вдруг Кацуба.
Это был сигнал конкретно Свете, и Мазур приготовился к тому,
что вскоре будет подан второй. Дверь захлопнулась, слышно было, как в баньке
отчаянно визжит Света, потом наступила полная тишина.
Гриша оглянулся чуточку удивленно — молчание его
озадачивало. Но он не собирался упускать инициативу и терять темпа. Вновь
уставился грозным взглядом:
— Если эта Зоя Космодемьянская окажется крепкой,
придется, тварь очкастая, с тобой заниматься. Тебя-то мы трахать не будем, не
педики, но от того тебе будет еще печальнее…
Хлопнула дверь. На порог вышла Света, подбросила на ладони
тяжелый ТТ и недоуменно вопросила:
— Мальчики, а вы еще копаетесь?
— Бей! — взревел Кацуба.
Молниеносно уклонился, в хорошем стиле захватил руку того
бугая, что торчал над ним, вмиг выкрутил пистолет, припечатал лицом о стол,
развернулся, взял Гришу на прицел.
Второго «пистолеро» сшиб Шишкодремов, но Мазур не видел в
точности, как это происходило — он был занят, взмыл со стула, взял на прием
последнего, остававшегося на свободе, вырубил в две секунды, быстренько обыскал
и стал обладателем старенького, но ухоженного нагана.
Хозяин так и не шелохнулся — с неподдельным уже страхом
остолбенело наблюдал, как нахальных визитеров обыскивают в темпе, оттаскивают в
угол двора. Кацуба подошел, охлопал и его, покривился:
— Ничегошеньки, впрочем, по роже видно — кабинетная
шестерка.
Гриша сидел, положив на стол громадные руки — как приказал
Кацуба. Без сомнения, он умел проигрывать, ни разу не дернулся, ни единого мата
не выплюнул.
Кацуба уселся напротив него, поиграл пистолетом:
— Там кто-то что-то такое вякал насчет очкастой гниды…
— Извиняюсь, — угрюмо сказал Гриша. — За лишние эмоции.
Ордер покажите.
— Господи ты боже мой, — скривился Кацуба. — В мои-то
годы и вдруг выслушивать такое хамство… Я что, похож на человека, таскающего в
кармане казенные бумажки по кличке «ордера»? — Обернулся к Шишкодремову: —
Сходи посмотри тачку.
— Ну, так я же тебе и предлагал поговорить по-хорошему…
— набычась, сказал Гриша.
— Ты мне хамил, славянский шкаф, — грустно сказал
Кацуба. — Девушку обижал, за интеллигента меня принял… Что теперь с тобой
делать? В колодце разве что топить…
