— Кого-то мне напоминает этот «крестный батька», —
сказал Мазур задумчиво. — Похож на кого-то, кого я видел, и не так уж давно…
— А ведь верно, — откликнулся Шишкодремов. — Лицевой
угол характерный, форма носа…
— Спецы вы у меня, — растроганно сказал Кацуба,
старательно протирая носовым платком сваленные на сиденье пистолеты. — Что бы я
без вас делал, золотые мои…
Глава 11
Точка рандеву
[10]Поначалу, вернувшись в гостиницу, Мазур немного опасался,
что униженные местные орлы заявятся продолжить разговор, но никакой агрессии не
последовало, противник в пределах прямой видимости так и не появился. Наступило
время безделья, и он завалился на постель с купленной здесь потрепанной книжечкой
полковника Фосетта — с удовольствием взялся перечитывать.
Вскоре приперся Кацуба, с непонятной гримасой полистал
отложенную Мазуром книжку, кивком позвал в коридор. Они обосновались на
привычном месте — у высокого окна, где были выбиты иные квадратики, и холодный
ветерок знай себе посвистывал, врываясь в коридор.
— Тебе сегодня, как я понимаю, на встречу к вербовщику
переться?
— А может, не ходить?
— Надо, Федя, надо, — сказал Кацуба. — Тут уже
полгорода знает, что мы успешно сплавали и в первый раз сходили на дно. Странно
только, что шизик Сережа пропал, а ведь собирался у тебя подробное интервью
брать… Опять налакался, надо полагать. Словом, сходи и обскажи все как есть. У
вас как с ним было договорено?
— Я ему звоню, он обговоренным образом называет время,
а место заранее назначено…
— Интересно, — тихо сказал Кацуба. — Что-то он с
телефоном явно осторожничает — «оговоренным образом»… Можно сделать вывод, что
не он наши нумера прослушивает, вот и опасается… Ладно. Будем тебя прикрывать,
вернее, постараемся сесть ему на хвост, куда-нибудь да должен привести.
— А может, взять его? — нерешительно предложил Мазур.
— Оно бы неплохо, — мечтательно сказал Кацуба. — Мило
поболтать, потом — контрольный выстрел в голову… Не пойдет. Пленных нам девать
некуда, а с трупом будет много возни. А главное, если это какая-нибудь контора,
она ж разъярится, пакостить станет… А мы тут открыты всем ветрам. Так что
придется тебе нести нелегкую стукаческую службу.
— Что говорить?
— А все как есть. Пустые трюмы и никакой отравы. — Он
косо глянул на часы. — Пошли собираться, там еще Фаина рвется с тобой
потолковать….
Спустившись на первый этаж, Мазур без колебаний направился
прямиком к очаровательной Фаине, встретившей его с улыбкой, тут же сменившейся
неприкрытой бабьей жалостью:
— Как она вас, паршивка…
— До свадьбы заживет, — философски сказал Мазур. —
Одного не пойму — зачем понадобилось со мной такие номера откалывать…
Фаина оглянулась, понизила голос, хотя никого вокруг не
наблюдалось:
— Я этой стерве еще устрою веселую жизнь. Придумала… И
девку втянула.
— Она и в самом деле племянница?
— Ага. Сестрина дочка. Вот только зря я заранее Михаила
Иваныча обнадежила…
— А что такое? — спросил Мазур.
— Запропал куда-то Никитин. Уж как его ни искали по
всему городу…
— Кто?
— Знакомые. — Фаина поправила ничуть не нуждавшуюся в
этом прическу, кокетливо улыбнулась: — Одинокой женщине на свете живется иногда
тяжело, а порой и наоборот. Попросила знакомых, они обещали помочь…
— Загадочная вы женщина, — сказал Мазур. — Коли по
одному вашему слову бегают по городу, чтобы милицейского лейтенанта за глотку
взять…
— Ой, скажете тоже — за глотку! Порасспросили бы,
только и всего… Хорошему человеку и помочь не грех. А то я виноватой себя
чувствую — то-то не могла сообразить, отчего это Лизка так рвалась вместо меня
подежурить за какой-то паршивый отгул, вроде и ни к чему ей был тот отгул…
— А сама она что говорит? — поинтересовался Мазур.
На личико Фаины словно бы набежала тень:
— Это бабские дела, вам неинтересные… Вертится. Врет
мне в глаза, что вы и впрямь ее племянницу спьяну потащили в номер. — Она
улыбнулась. — Только я от вас такого в жизни не ожидаю, вы мужчина
положительный…
— Это я с виду такой, — сказал Мазур. — А как выпью,
дурак дураком, хуже некуда…
— Скажете тоже! Повидала я пьющих…
Ей хотелось затянуть эту приятную беседу подольше, тут и
дурак поймет, но за спиной Мазура возник Кацуба, покашлял:
— Поехали?
— И куда вы на ночь глядя? — огорчилась Фаина. — Я бы
чаек вам поставила, варенье есть из свежей ягоды…
— Увы, — с нескрываемой печалью развел руками Кацуба. —
Нужно в порт ехать, нам приходится после каждого погружения такую бумажную
канитель разводить, что рехнуться можно…
— А вы потом заходите, чай никуда не денется… — но,
делая это любезное предложение, она смотрела на одного Мазура.
— Эх, я бы на твоем месте… — вздохнул Кацуба, когда они
оказались на улице. — Так откровенно тебя кадрят, что никаких недомолвок… Бери
и пользуйся.
— А неизбежные сложности? — чуть фарисейски спросил
Мазур, все же польщенный в глубине души.
— Оно, конечно, — согласился Кацуба. — У тебя уже
Катюша на шее висит…
* * *
…Он остановил ветхий самодвижущийся экипаж за квартал от
назначенного места, Шишкодремов со Светой проворно выскочили и, пройдя под
тусклым уличным фонарем, разделились, исчезли во дворах.
— Кортик взял? — спросил Кацуба.
— Ага.
— Отдай, тебе сейчас надо быть чистым, как стеклышко…
Мазур сунул ему кортик и вылез из машины. Тихая улочка была
пуста, с одной стороны тянулись кирпичные пятиэтажки, с другой — бесконечный
ряд двухэтажных дощатых домишек, построенных, надо полагать, в те времена,
когда еще работал лесоперевалочный завод. Вдоль них тянулась привычная
теплотрасса, под ней, почуяв прохожего, вяло зашевелилась беспризорная собачня.
Свернул вправо, во двор пятиэтажки, подумав мельком: «А в
тех бараках зимой, надо полагать, хреновенько…» Прошел мимо тронутого ржавчиной
«Москвича» — машины тут идиллически оставлялись на ночь прямо на улице. Свернул
в проход меж сараюшками — их тут лепилось неописуемое множество, сляпанных из
ржавой жести, смутно белевших в полумраке облицовочных листов, раздобытых явно
при строительстве теплотрассы. Посветил под ноги фонариком — консервные банки,
вовсе уж неопределимый мусор, железяки какие-то…
