— Терпи.
— Терплю, конечно, просто пожалиться охота… Может,
пожрать для укрепления сил?
— Ну, давай по крошечке, — согласился Мазур. — Особенно
не стоит разлеживаться, настраивайся на долгое плаванье…
Он старательно сжевал брикетик — без малейшего удовольствия,
словно заливал горючее в бензобак. Проверил свои ощущения — лучше, чем
следовало ожидать. Но вот потом… Обязательно настанет момент, когда начнет
подкрадываться полная безнадежность, когда все усилия покажутся тщетными, а
если напарник раньше тебя запаникует, возможны самые неожиданные коллизии…
— Знаешь, почему я твою книжечку видеть не могу? —
спросил вдруг Кацуба.
— Какую?
— Фосетта. — Майор помолчал и сообщил: — Потому что
своими глазами видел один из тех затерянных городов, до которых он так и не
дошел… Честное слово. Четыре года назад угодили в хорошую передрягу, вот и
пришлось в бешеном темпе отрываться по джунглям. Следом шли, и не лопухи… Так
что отвлекаться на окружающую природу было некогда, да и пакостная там природа,
если странствовать по ней не туристом. Одним словом, на город мы наткнулись
совершенно случайно. Зрелище, конечно, впечатляющее — посреди дикой сельвы
дома, мощеные улицы, какие-то монументы. Кое-что заросло, но многое осталось,
было на что полюбоваться. Очень напоминает тот город, о котором португальцы
писали еще в семнадцатом веке. Даже нам стало ясно, что построили его в вовсе
уж незапамятные времена…
— И что? — спросил Мазур.
— А ничего, — грустно усмехнулся Кацуба. — Пару минут
глазели, разинув рты, потом вспомнили, в каком мы положении. И рванули дальше,
ну, оторвались, конечно, иначе бы я тут с тобой не бултыхался. Точных
координат, сам понимаешь, я не знаю. Не до координат было. В рапорте я,
согласно формальностям, написал и про город. Начальство покрутило головой,
похмыкало, задало пару вопросиков… И благополучно спровадило мой мемуар в
архив, надо полагать. Мы же не археологи, мы прагматики, твое начальство, надо
полагать, точно так же поступило бы с твоим рапортом, наткнись ты под водой на
Атлантиду, когда плыл что-то там взрывать или кого-то резать?
— Да уж надо полагать, — после некоторого раздумья
признал Мазур. — Пришлось бы дать историкам хотя бы минимум информации, они ж
немедленно стали бы выспрашивать, откуда у нас такие сведения, что-то
непременно просочилось бы…
— То-то. Завидую я потомкам — столько интересного
узнают…
— Ладно, — сказал Мазур. — Хватит о высоких материях.
Поплыли.
И вновь они долго, старательно пенили воду, выскакивая из
нее, как поплавки, при особенно резких движениях, плюхаясь назад с шумом и
фонтаном брызг. Самое трудное сейчас — внушить себе, что ты в самом деле
продвигаешься к берегу. Все так и есть, пусть на десять, двадцать метров, но
продвигаешься… и не в силах избавиться от ощущения, что плескаешься на месте.
Слишком много воды вокруг. И никаких ориентиров. Пусть кому-то такое сравнение
покажется кощунственным, но Мазуру приходило в голову, что Мересьеву было
гораздо легче. Он хоть и полз с покалеченными ногами, но мог, что ни секунда,
оценивать преодоленное расстояние, намечать себе цели, чувствовать под собой
твердую опору…
— Мать твою… — хрипел Кацуба, которого не видно было
из-за соленых брызг. — Мать твою… Мартышкин труд…
«Неужели начинается? — со страхом подумал Мазур. — Рановато,
черт…»
— Плыви, — сказал он, задыхаясь. — Ничего другого не
остается. А если начнешь фокусничать, поплыву один. Некогда разводить
церемонии…
— Не суетись, — прохрипел Кацуба. — Будем плыть…
Мазур не сразу понял, что звук, который он слышит —
посторонний, что это не в ушах шумит, а над морем разносится пароходный гудок.
Очень скоро он повторился — пронзительный, долгий, сладчайший…
Глава 27
Синее море, Белый пароход…
Кацуба попытался выскочить из воды хотя бы наполовину,
оглядеться. Ничего у него, конечно, не получилось, плюхнулся утюгом, ушел вод
воду, вынырнул, отфыркиваясь.
— Корабль! — заорал он так, словно хотел докричаться до
противоположного берега, сиречь Канады.
Мазура прошила мгновенная блаженная усталость. Слишком рано
для галлюцинаций, так что корабль, несомненно, настоящий…
Он рванул с пояса красный цилиндрик, определил направление
ветра, развернулся двумя сильными гребками — чтобы не нанесло дым в физиономию
по ветру — выдернул стальное колечко и вытянул руку.
Над водой заструился, густея, поднимаясь все выше, оранжевый
дым.
— Слушай, — окликнул Кацуба. — А если это…
— Другие предложения есть? — огрызнулся Мазур. — Не
слышу что-то.
Не без труда справившись с застежками комбинезона, Кацуба
извлек «Макаров», перевернул его дулом вниз. Из дула вытекла струйка воды.
— Вот то-то, — сказал Мазур, чувствуя, что промок
насквозь. Вода, правда, давно степлилась. — Не вижу выхода… Гудок, я тебе
скажу, довольно мощный, судно должно быть крупное…
— Хорошо бы «Достоевский»… — мечтательно сказал Кацуба.
— А другим здесь и взяться неоткуда. Давай, включай
свою дымовуху.
Кацуба сорвал кольцо, неожиданно фыркнул.
— Ты что? — поинтересовался Мазур. — С ума сходить
вроде бы рановато, и часу в воде не болтаемся…
— Да вспомнил вдруг документальный фильм. Классе в
третьем смотрел. Про космонавтов. Совершенно та же сцена — лежит себе на воде в
красном скафандре, такую же дымовуху держит…
— Я тоже что-то такое помню, — сказал Мазур.
Попытался оглядеться, но в поле зрения были только невысокие
волны. Оба покачивались на воде, испуская дым, пытаясь отогнать дурные
предчувствия.
Потом сбоку надвинулся шум мотора. Над Мазуром неожиданно
оказался чистенький, бело-кремовый борт, вдоль которого тянулся леер. Несколько
рук подхватили его под мышки и под коленки, перевалили через борт.
Рядом тут же оказался Кацуба. Сразу несколько человек
накинулись с вопросами, перебивая друг друга. Гражданские морячки в полной
форме, чистенькие, аккуратные, как с картинки, — по нынешним временам большая
редкость. Точно, «Достоевский».
Мазуру никак не удавалось сесть нормально — Кацуба, тот и
вовсе ворочался в надутом комбинезоне, словно перевернутая на спину черепаха —
и ему кинулись было помогать, сами плохо представляя, что нужно делать.
— Да все нормально, ребята, — сказал он бодро,
справился с застежками-пряжками, расстегнул костюм сверху донизу и, изгибаясь,
выполз из него.
Сразу стало холодно на ветру. Он был мокрехонек.
— Откуда? — спросил единственный среди находившихся в
мотоботе, щеголявший офицерскими нашивками.
— «Морская звезда», — сказал Мазур, косясь на банку. —
Затонула с час назад.
