Тот уставился недоверчиво:
— Вы же с нами рядом в порту швартовались…
— Ценное наблюдение, — сказал Мазур.
Огляделся. Кабельтовых в трех белел красавец «Федор
Достоевский», даже отсюда можно было рассмотреть, что вдоль борта словно бы
протянулась тройная пестрая кайма — это на всех палубах толпились ярко одетые
туристы, получившие нежданно совершенно бесплатное развлечение, не включенное в
стоимость билета.
— Позвольте! Погода прекрасная, никакого штормового
предупреждения, корабль у вас был отличный… Как вас угораздило на спокойной
воде?
— Знаете, я об этом поговорю с капитаном, — сказал
Мазур, ежась от знобкого ветерка.
— Морской змей, — сказал Кацуба, лязгая зубами. —
Вынырнул, паскуда, под самым бортом, да как давай корму жевать…
Молодые матросы таращились на него, определенно решая для
себя нелегкий вопрос: рехнулся спасенный от радости или в самом деле не врут
бульварные газетки?
Мотобот на полной скорости пошел к теплоходу. Моряк — судя
по нашивкам, третий помощник, — кажется, немного обиделся из-за того, что
спасенные его героическими усилиями не спешат излить душу, сидел, отвернувшись.
— Нас что, с мачты заметили? — поинтересовался Кацуба.
— Запеленговали, — словоохотливо отозвался ближайший
матрос. — Поймали SOS. Слушайте, а рация у вас где? Это что, костюмы такие,
сами сигналят?
— Ага, — сказал Кацуба. — Новейшее достижение
технической мысли.
— Так, а насчет морского змея…
— Был морской змей, — таинственно сообщил Кацуба. —
Глаза, как плошки, орет дурноматом…
— Нет, правда?
— Привиделось ему, — сказал Мазур.
И подумал: что там ни болтай люди, сторонние предчувствия
продолжают работать. Все утро места себе не находил, на стену лезть хотелось —
и оказалось, не зря, неведомо откуда пришедшее загадочное чувство старательно
предупреждало. Не будь это всегда облечено в смутные, непонятные образы —
скольких удалось бы спасти…
Почему же в таком случае нет радостного облегчения? Пришло
на миг и схлынуло. Осталось прежнее тягостное ощущение: словно забыл что-то
важное, словно что-то вертится на границе сознания, никак не оформившись в
слова…
Зрелище было первосортное. Давненько Мазур не становился
объектом столь пристального внимания и жадного любопытства. Третий помощник
поднялся первым с гордым видом героя-спасителя, а следом взобрались Мазур с
Кацубой, с которых все еще капала морская водичка. За ними матросы
добросовестно тащили яркие, по-прежнему надутые костюмы — у Мазура не было
охоты вспоминать, где следует искать клапан, чтобы стравить воздух, а матросики
и подавно не знали.
Лица сливались для него в одно пестрое пятно. Чуть ли не
перед носом возник объектив видеокамеры — а там еще одна, и еще, импортный
народ жаждет запечатлеть столь экзотическую сцену. Кто-то сунулся с вопросами,
Мазур отмахнулся, даже не врубившись толком, на каком языке спрашивают.
Они пробирались сквозь толпу, являя собой живую иллюстрацию
к строкам классика: «По улицам слона водили…» Хорошо еще, матросы деликатно
распихивали напирающих. Кажется, справа мелькнуло лицо Джен.
Первым делом их отвели в душевую — хорошо еще, не торчали у
кабинок и Мазур смог без посторонних свидетелей вытащить из-под куртки
пистолет. Как и у Кацубы, из дула потекла вода. Магазин тоже мокрехонек.
Патроны, конечно, со временем высохнут, но полагаться на них после такой купели
что-то не тянет… Осечку могут дать запросто.
Из соседней кабинки высунулся Кацуба:
— М-да, такими стволами только интеллигентов по башке
стучать… И не более того. Как самочувствие?
— Жив, — кратко ответил Мазур.
— А отчего не бодр?
Мазур промолчал, махнул рукой. Одежду принесли если и не
новую, то стираную и глаженую — форменные брюки, тельники, бушлаты. Неожиданно
для себя Мазур оказался вдруг в облике гражданского матроса — это каперанг-то…
На Кацубе все это сидело, в общем, лучше, чем следовало ожидать: в сочетании с
тельняшкой, как ни странно, бороденка показалась не столь уж и паскудной.
Прежде чем в дверь сунулся матрос, они успели запихать под
тельняшки, за пояс, мокрые пистолеты. И принялись сушить над батареей
офицерские удостоверения — морская вода не успела окончательно изничтожить
фотографии и сделанные обычными чернилами надписи, но попортила изрядно. Он
только сейчас вспомнил, что вместе с «Морской звездой» пошел ко дну старый
офицерский кортик — и отчего-то опечалился совершенно по-детски, словно упустил
в воду одну из своих наград.
— Обсохли? — жизнерадостно спросил матрос.
— Мы-то да, да они-то нет… — сообщил Кацуба, почти
прижав к батарее красную книжечку.
— Вас к капитану, так уж полагается… Ого! Вы военные,
что ли? Точно…
— Я же тебе объясняю, — сказал Кацуба. — Морского змея
ловили, было такое задание Родины… По подозрению в шпионаже.
— Да пошли уж, — махнул рукой парень, очевидно,
разуверившийся в нездоровых сенсациях. — Все равно, господа офицеры, лучше
нашего боцмана травить не сумеете… сначала велено вас к доктору сводить, а
потом пред капитанские ясны очи…
— Сейчас, — сказал Кацуба. — Деньги подсушим и прочие
бумажки…
Матрос торчал за спиной:
— Слушайте, что там у вас такое стряслось? По левому
борту, кто-то говорил, громыхнуло что-то похожее на взрыв…
— Метеорит, — сказал Кацуба. — Ты не лыбься, между
прочим, были случаи…
Доктор, восседавший в сверкающем белизной кабинете с
табличкой «Аmbylance» на двери, оказался молодым и уверенным в себе до легкого
нахальства. Особо он вокруг потерпевших кораблекрушение не вытанцовывал, честно
заявив, что вид у них и без того бодрый. Узнав, что в воде они провели не более
часа, откровенно заскучал, для проформы выслушал, сунул по ложечке панадола, по
парочке таблеток и отправил восвояси, чему они не особенно и огорчились.
Зато капитан был, как с картинки — с красивой проседью на
висках, в белом кителе, на пальце красовалась массивная золотая печатка с
адмиралтейским якорем, а на столе красиво разложены прямая трубка, сине-белая
жестянка с голландским табаком и роскошная зажигалка. Тут же присутствовала
бутылка коньяка. Мазур с ходу определил «первого после бога» как дешевого
пижона — впрочем, коньяк, если верить этикетке, был хорош, а две стопочки
предназначались явно для них с Кацубой.
Тут же, за столом, помещался лысоватый хлыщ, одетый с
иголочки, с подобранными в тон галстуку носками и носовым платком. Если капитан
считал нужным изображать радушие и некоторую заинтересованность, то лысоватый
смотрел откровенно неприязненно. Что их ничуть не смутило — видывали виды…
— Прошу, — капитан бережно и умело наполнил стопочки. —
Засекин, Игорь Юрьевич. Капитан этой посудинки, — добавил он, кокетливо
прибедняясь. — Это — господин Белов, представитель фирмы «Шантар-круиз».
(Представитель фирмы боднул головой.)
