Было время, когда я в подобных обстоятельствах почувствовал бы себя неуютно. Однако за время последних странствий мне уже приходилось видеть подобное.
— Так, не говори ничего, я сам угадаю, — начал я в самой светской и небрежной манере. — Ты джинн, правильно? С Джиннджера?
— Ну, вообще-то не джинн, а джинна. Но если хочешь со мной дружить, то, будь любезен, никаких намеков на «русоволосую Джинни». Понятно?
Я какое-то время глядел на нее, ожидая продолжения фразы, которая по всем признакам была какой-то шуткой. Но Дафни, вместо того чтобы продолжать, сама выжидающе смотрела на меня.
— Ладно, — наконец согласился я. — Мне это несложно.
Она еще раз пристально посмотрела на меня и покачала головой.
— Ты, наверное, один такой на все известные мне измерения, что не знаешь эту песню, — сказала она. — А ты точно Скив? Великий Скив?
— Ну, в общем, да. А мы что, уже знакомы? — Я сам понял, какой это глупый вопрос, и торопливо поправился, не дожидаясь ее ответа: — Хотя нет. Я уверен, если бы мы раньше встречались, я бы тебя запомнил.
Похоже, мое неуклюжее заявление почему-то ей понравилось.
— Очень мило, — сказала она, подплывая поближе и гладя меня по щеке мягкой ручкой, легкой, как прикосновение бабочки. — Нет. Я не имела этого удовольствия. Но у нас с тобой есть общие знакомые. Ты помнишь джинна по имени Кальвин?
— Кальвина? Конечно, помню… Он очень меня выручил тогда на Извре.
— На Извре, говоришь? — произнесла она, на мгновение погрузившись в какие-то свои мысли, а затем лицо ее просветлело. — Он говорил о тебе и просил, если буду поблизости, зайти и передать от него привет.
— Правда? Это очень мило с его… в смысле с твоей стороны.
Я был приятно удивлен, что Кальвин обо мне помнит. Ко мне нечасто просто так заходят в гости существа из иных миров — приходят в основном те, кому нужна моя помощь в каком-нибудь деле. И еще мне пришло в голову, что сам я ни разу не подумал заскочить просто так на минутку к кому-нибудь из тех, с кем я познакомился в своих приключениях. Я взял это на заметку и пообещал себе исправиться.
— А как поживает Кальвин? Он уже втянулся в жизнь на Джиннджере после такого долгого отсутствия?
— Он ничего, — ответила джинна, пожимая плечами, что при ее гаремном наряде и роскошной фигуре создавало удивительный эффект. — Ты же знаешь, как это бывает. После долгого загула всегда нужно какое-то время, чтобы опять войти в колею.
— Слушай… если мы будем дальше разговаривать, можно тебя попросить увеличиться до моих размеров? Так удобнее беседовать.
Если уж честно, то, посмотрев, как она пожимает плечами, я просто захотел увидеть ее тело в большем масштабе. Помимо всего прочего, это избавило бы меня от неприятного чувства, что я испытываю физическое влечение к говорящей кукле.
— Никаких проблем, — отозвалась она и взмахнула руками.
Воздух вокруг нее пошел рябью и замерцал, и вот она уже стояла передо мной, так сказать, в мой рост. На самом деле, конечно, не в мой рост, а почти на целую голову ниже, что давало мне волнующую возможность глядеть на нее сверху вниз.
— Слушай, это что, монастырь?
— Что, это? Нет, это королевский дворец Поссилтума, — ответил я. — А что, я похож на монаха?
Предполагалось, разумеется, что вопрос этот с подтекстом. Я очень гордился тем, как был одет, а монах, наряженный таким образом, явно нарушил бы обет бедности.
— Да нет в общем-то, — признала она. — Но ты с таким интересом заглядываешь мне за корсаж, что для Великого Скива, который так много путешествовал, это просто странно. В этом измерении что, нет женщин?
Согласен, я, конечно, заглядывал, но не ожидал, что она это заметит… и тем более станет комментировать. Но уж чему Ааз научил меня за все эти годы, так это камуфлировать свои промахи словами.
— Да нет, у нас тут есть женщины, — с улыбкой сказал я. — Но, честно говоря, мне кажется, что к тебе за корсаж будут заглядывать в каком угодно измерении.
Она улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках и явно гордясь собой.
— Но при всем том, что зрелище это действительно захватывающее, — светским тоном продолжил я, — сейчас у меня интерес в основном профессиональный. Ты единственный, кого я знаю, кроме Кальвина, уроженец Джиннджера, и мне интересно, что это у вас за трюк с изменением размеров — просто чары личины или вы и в самом деле меняетесь?
Если уместно говорить об этом самому, то ведь и правда получилось довольно неплохо для срочного выхода из затруднительной ситуации? В любом случае Дафни, похоже, все это проглотила.
— А, ты об этом, — произнесла она, снова поводя плечами. На этот раз мне удалось удержаться, и я продолжал смотреть ей в глаза. Не стоит испытывать судьбу. — Это все по-настоящему, мы действительно изменяем форму. Это одно из самых важных умений для джинна, а тем более для джинны. Если твое измерение специализируется на исполнении желаний, то надо быть готовым удовлетворить любые, даже самые фантастические требования.
Перед моим мысленным взором мгновенно пронеслись кое-какие совершенно непечатные фантазии с участием Дафни, но она еще не закончила говорить.
— Это касается не только размера… в смысле роста. Мы можем принимать любые пропорции в соответствии с нашими местными стандартами для настенных календарей. Вот смотри.
С этими словами она начала демонстрировать мне одну из самых впечатляющих коллекций женских форм, когда-либо мною виденных… и все это была она! За недолгое время она побывала тонкой и гибкой как тростинка, потом полногрудой, потом длинноногой, в то же самое время меняя цвет волос и их длину и переходя от нежной матовой бледности к смуглому цвету «лица, гораздо более темному, чем ее прежний бронзовый загар. Я решил, что, где бы ни находилось то измерение, в котором водятся эти самые календари, мне обязательно надо там побывать… и поскорее.
Побочная реакция оказалась гораздо менее предсказуемой. Может, это получилось из-за того, что в последнее время я так много думал о женщинах и о женитьбе, но при виде этой демонстрации навыков по изменению формы мне вдруг пришло в голову, что из Дафни получилась бы интересная жена. Подумать только: женщина, которая может принимать любые размеры, форму и свойства по желанию! Это заметно снижает риск заскучать, видя перед собой всю оставшуюся жизнь одну-единственную женщину.
— Очень впечатляет, — произнес я, усилием воли подавляя свои предыдущие мысли. — Слушай, а ты никогда не думала стать фотомоделью?
Глаза Дафни на мгновение сузились, но потом лицо ее разгладилось.
— Надо понимать, ты хотел сказать комплимент? — поинтересовалась она.
Этим она меня по-настоящему смутила.
— Конечно, — сказал я. — А что? Получилось что-то другое?
