— Тому парню, которого он задушил, действительно было четырнадцать лет?
— А зачем тебе понадобился Кумбз? — вопросом на вопрос ответил отец. — Ведь он же в тюрьме, насколько я знаю.
— Нет, уже вышел на свободу, — сообщила я, грустно вздохнула и пододвинула к нему стул. — Папа, я читала в досье Кумбза, что он расценивал этот инцидент как самозащиту. Другими словами, он убил парня, спасая свою жизнь. Как ты думаешь, это действительно так?
Отец пожал плечами:
— А какой полицейский признается в своих прегрешениях? Все утверждают, будто их поступки вызваны потребностью самозащиты. Если не ошибаюсь, Кумбз говорил, что парень набросился на него с чем-то острым, напоминающим нож.
— Папа, — промолвила я и пристально посмотрела на него, — а ты, случайно, не помнишь, кто был напарником Кумбза в тот день?
Он задумался и пожал плечами.
— Если не ошибаюсь, его напарником был Стэн Драгула. Да, Стэн Драгула. Он давал показания на суде. Но мне кажется, что Стэн умер несколько лет назад. С Кумбзом никто не хотел работать, а многие вообще боялись его.
— А Стэн Драгула был белым или черным?
— Белым, — твердо ответил отец. — Я думаю, по происхождению он был итальянцем или евреем.
Я ожидала от него совсем другого ответа. Можно понять, почему никто не поддержал Кумбза во время судебного разбирательства, но совершенно неясно, зачем ему убивать именно темнокожих?
— Папа, как ты думаешь, почему Кумбз преследует именно афроамериканцев, если, конечно, все эти жуткие убийства совершил он?
— Кумбз вел себя как дикий зверь, но он был еще и копом. Тогда все было по-другому. Нас окружала стена молчания. Каждому полицейскому постоянно напоминали в академии, что следует держать язык за зубами. Но Фрэнк Кумбз нарушал правила, и позже это сказалось на его службе. Словом, он всех раздражал, и в самый ответственный момент его жизни коллеги бросили его на произвол судьбы. А ведь именно двадцать лет назад начала внедряться федеральная программа позитивного действия, которая предусматривала оказание поддержки национальным меньшинствам и выходцам из бедных слоев общества. Афроамериканцы и латиноамериканцы стали впервые занимать высокие посты в государственном аппарате и, разумеется, в органах правопорядка. Тогда же чернокожими полицейскими была создана специальная лоббистская организация «ОЗС».
— "Офицеры за справедливость", — задумчиво произнесла я. — Она существует и сейчас.
— Обстановка в те годы была крайне напряженной. Члены «ОЗС» постоянно грозили забастовкой, а городские власти всячески поддерживали их, опасаясь обвинений в расизме. Кумбз сознавал, что его предали и фактически превратили в козла отпущения.
Теперь мне стало все ясно. Кумбз чувствовал, что его подставили чернокожие лоббисты полицейского департамента и упрятали за решетку. Он затаил злобу на них, а в тюрьме она превратилась в ненависть. И вот теперь, через двадцать лет, Кумбз вышел на тропу войны, точнее, на улицы Сан-Франциско, желая отомстить своим обидчикам.
— Наверное, в другое время это дело спустили бы на тормозах, — рассуждала я, — но только не тогда. Члены «ОЗС» намертво пригвоздили его и отыгрались за свои прежние обиды.
Я на мгновение задумалась, а потом меня поразила неожиданная мысль.
— Папа, а Эрл Мерсер был причастен к этому делу?
Отец грустно кивнул.
— Мерсер тогда служил лейтенантом и являлся непосредственным начальником Кумбза.
Часть III
Стена молчания
Глава 74
На следующее утро дело Фрэнка Кумбза, о котором еще день назад мы понятия не имели, превратилось в наш главный козырь. Я чувствовала воодушевление. Казалось, еще немного, и преступник окажется в наших руках.
Мои радостные размышления были прерваны внезапным вторжением Джейкоби.
— Есть новость, лейтенант, но не могу сказать, хорошая или плохая.
— Что случилось? Ты нашел что-нибудь интересное в личном деле Кумбза?
— Он исчез, Линдси. Согласно показаниям свидетелей, он сбежал из гостиницы, не оставив ни адреса, ни телефона и даже не выписавшись. Более того, я выяснил, что Кумбз не контактировал с бывшей женой.
Новость действительно была непонятной по своим последствиям. С одной стороны, я была разочарована тем, что он сбежал, а с другой — это все же был знак, свидетельствующий о том, что мы на правильном пути.
Через несколько минут мне позвонила Маделин Эйкерс из тюрьмы «Квентин».
— Думаю, мне удалось получить то, что ты хотела, — торжественно объявила она.
Я не ожидала, что она откликнется так быстро.
— Последний год Кумбз сидел вместе с четырьмя разными сокамерниками, — продолжила Маделин. — Двое из них были недавно досрочно освобождены, а с остальными мне удалось побеседовать. Причем один из них сразу заявил, что не желает говорить на эту тему, а второй оказался более словоохотливым и рассказал мне много интереснейших подробностей. Его фамилия Торасетти. Так вот, Торасетти утверждает, что, услышав об убийстве Дэвидсона и Мерсера, сразу понял, чьих рук это дело. Он не сомневается, что это сделал Кумбз, поскольку незадолго до освобождения тот откровенно признался ему, что намерен вернуться к давно забытому делу и восстановить справедливость.
Я от всей души поблагодарила Маделин и стала обдумывать план дальнейших действий. Теперь картина прояснилась. Во всяком случае, можно было понять, почему убили Тэйшу, Мерсера и Дэвидсона. Однако в эту картину совершенно не вписывалась Эстелл Чипман. Какое отношение имела вдова к давнему уголовному преступлению?
Я спустилась в архив и стала искать там личные дела сотрудников, состоявших когда-либо в штате нашего полицейского департамента. Нужное мне досье оказалось в самом низу огромной стопки бумаг. На папке крупными буквами было написано: «Эдвард С. Чипман».
Просмотрев досье, я обнаружила лишь одну зацепку, касающуюся Чипмана. За тридцать лет безупречной службы он не имел никаких порицаний и выговоров и лишь в самом конце карьеры несколько лет представлял интересы своего района в организации «Офицеры за справедливость». Причем как раз в то время, когда в суде рассматривалось нашумевшее дело Кумбза. Это было последнее звено в цепи событий прошлого, которое позволяло мне выстроить единую и непротиворечивую версию последних убийств.
Поднявшись в свой кабинет, я тут же позвонила Хелен, секретарю исполняющего обязанности начальника полиции Энтони Траччио, которая много лет проработала с Мерсером. Она сообщила, что Траччио на совещании где решает вопрос о дальнейшем расследовании последних преступлений.
Я захватила досье Кумбза и быстро направилась на пятый этаж, где находился кабинет шефа. Не обращая внимания на протесты секретарши, я решительно открыла дверь и застыла в изумлении. За огромным столом сидели пять человек — сам Траччио, агенты ФБР Халл и Рудди, пресс-секретарь начальника полиции Карр и шеф группы детективов Райан.
