Всю дорогу — до госпиталя было семь кварталов — она пыталась хоть как-то осмыслить непостижимое.
Мамы больше нет. В ее жизни нет больше Кэйко.
Оказавшись в госпитале, Юки пробралась сквозь колыхавшееся людское месиво в вестибюле и прыжками понеслась по лестнице. На дежурном посту у входа в реанимацию сидели две медсестры и разговаривали. Глаза Юки метались от одной женщины к другой, а те вели себя так, словно в упор ее не замечают. Тогда Юки подняла пластиковый планшет и от души врезала им по столу. Этот маневр привлек внимание медработников.
— Я Юки Кастеллано, — бросила она в сторону одной из медсестер, вся грудь которой была усыпана крошками от печенья. — Вчера здесь лежала моя мать. Я хочу знать, что с ней случилось.
— Имя вашей матери?
— Кэйко Кастеллано. Ее лечащим врачом был доктор Пирс.
— Позвольте вашу медицинскую доверенность, — протянула руку медсестра.
— А?
— Вы никогда не слышали про Закон о защите прав пациента? Нам разрешено говорить о вашей матери только в том случае, если у вас есть соответствующая медицинская доверенность.
В груди Юки бушевал свирепый гнев.
— Что вы лепечете? Вы в своем уме?!
Какого черта, в самом деле? При чем тут права пациентов? Только что умерла ее мама! Они обязаны сказать почему!
Юки попыталась совладать с собой.
— Доктор Гарза здесь?
— Я могу его вызвать, мисс Кастеллано, но и доктор Гарза вам ничего не скажет. Он, как и все мы, связан правилами и законами.
— Ничего, я попробую его разговорить, — кивнула Юки. — Вызовите мне доктора Гарзу!
— Спокойнее, пожалуйста, — ответила медсестра, уткнув в Юки бесстрастный взгляд и ясно давая понять, что видит в ней полоумную. — Я сначала узнаю, на месте ли он.
Глава 35
Юки постучала в приоткрытую дверь и вошла в маленький, лишенный окон кабинет. Девушка чуть не передумала, когда доктор Гарза поднял жесткое, малоподвижное, явно недовольное лицо.
Впрочем, преодолев себя, она шагнула внутрь, без спросу уселась на стул и немедленно перешла к делу.
— Я не понимаю, почему умерла моя мама. Что с ней случилось?
Гарза тут же ущипнул часовой ремешок на левой руке.
— Полагаю, мисс Кастеллано, доктор Пирс все вам рассказал. У вашей матери случился удар. В мозг попал тромб. Так называется сгусток крови, перекрывающий поступление крови. Мы вкололи анти коагулянты, но спасти ее не удалось.
Доктор слегка пришлепнул по столу раскрытыми ладонями, как бы ставя точку.
— Доктор Гарза, я отлично знаю, что означает слово «тромб». Чего я не знаю, так это причины, почему за ужином мама щебетала как птичка, а в полночь уже была мертва. От вашей версии несет за три версты!
— Я вас попросил бы не повышать на меня голос, мисс Кастеллано, — ответил Гарза. — Человеческий организм не машина, а врачи не чудотворцы. Уж поверьте мне, сделано было все возможное. — Гарза протянул вперед руку и накрыл побелевший кулачок Юки своей ладонью. — Для вас это страшный удар, я понимаю. Мне очень жаль, — добавил он.
Этот жест, возмутительно интимный в нынешней ситуации, вызвал у Юки недоумение пополам с омерзением. Она инстинктивно отдернулась, и доктор тут же спрятал руки под столом.
— Кстати, — сказал он, вновь принимая ледяной вид, — на обратном пути подойдите к сестре Нуньез. Вашу мать надо перевезти в похоронное бюро в течение двадцати четырех часов. Боюсь, дольше мы ее держать не сможем.
Юки резко встала, уронив при этом стул.
— Что ж, — сказала она, — я по профессии адвокат. И я собираюсь оч-чень внимательно разобраться в этом деле. Гарантирую, что выясню реальную причину случившегося… Кстати, от жабы можно добиться больше сочувствия, чем от вас, доктор Гарза.
Она развернулась к выходу, споткнулась об опрокинутый стул и чуть не упала. В последнюю секунду выброшенной вперед рукой уперлась в стену, ухитрившись при этом ладонью ударить по выключателю и погрузить кабинет Гарзы в темноту.
Юки не обернулась и не извинилась: просто вышла в коридор. Даже не включив свет.
На ватных ногах она пересекла коридор, выбралась в вестибюль, затем на улицу. Очутившись на тротуаре, Юки побежала.
В тяжелом влажном воздухе она вдруг почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Усевшись прямо на бордюрном камне, в тени платана, Юки невидящими глазами смотрела на людей, как ни в чем не бывало идущих на работу.
Вспомнилась минута, когда она в последний раз видела оживленную, жизнерадостную мать. Кэйко сидела на кровати с чашечкой мороженого в руке и с безапелляционностью прокурора делилась своими взглядами на воспитание нынешней молодежи.
Как много они смеялись в тот вечер!..
А теперь все кончилось.
И это чудовищно несправедливо.
— Мама, — прошептала Юки, — я нарушила твои наставления. С другой стороны, пусть эта сволочь посидит в темноте.
Она тихонько рассмеялась себе под нос, качая головой и думая, как развеселилась бы мама, узнав об этой сцене.
«Юки-и-и, когда ты начнешь вести себя, как полагается настоящей леди?»
И здесь пришла боль.
Юки подтянула ноги и, обняв колени, с силой прижала их к груди. Опершись спиной о надежное старое дерево, она уронила голову и заплакала по матери. Она сидела и давилась слезами, как ребенок, которому уже никогда не вернуться к прежней беспечности.
Глава 36
«Господи, чем приходится заниматься в семь утра…» — мрачно думала я, паркуясь на Каштановой улице, напротив входа в старинный особняк в стиле Тюдоров. Траву между домом и гаражом щупали тенистые пальцы какого-то вечнозеленого дерева. На лужайке то здесь, то там маячили фигуры полицейских.
Я с размаху хлопнула дверцей своего трехлетнего «иксплорера», застегнула блейзер для защиты от утреннего холода и размашистым шагом направилась топтать замечательно ухоженный газон.
Джейкоби с Конклином стояли у парадного крыльца, снимая показания с пожилой четы в одинаковых полосатых пижамах и в тапочках на босу ногу. Глядя на их ошалелые лица и торчащие во все стороны волосы, человек глухой мог бы решить, что старики сунули пальцы в розетку.
«Глухой», подчеркиваю я, потому что в данную минуту семидесятилетний джентльмен буквально визжал на Джейкоби:
— Да откуда вы знаете, что нам не нужна полицейская охрана?! Вы что, ясновидящий?!
Джейкоби обернул ко мне измученное лицо и со вздохом представил мистера и миссис Кронин.
— Здравствуйте, — сказала я, обменявшись с ними рукопожатиями. — Да, это чистый ужас, но мы постараемся обеспокоить вас как можно меньше.
