— Ничего. Хоть тресни…
— Ладно, я его приглашу и попробую утихомирить. Кстати, что он вообще может мне сказать?
— Мы с Джейкоби организовали наблюдение за его домом. Этим утром последовали за ним на работу…
Траччио только головой покачал.
Я встала, собираясь отправиться восвояси, однако в дверях остановилась.
— Между прочим, «Кроникл» наткнулся нате пуговицы, о которых я вам докладывала.
— Час от часу…
— Репортер прямо сейчас занят проверкой, но я могу гарантировать, что бомба вот-вот взорвется. Траччио взялся за телефон.
— Собрались Гарзе звонить?
— Нет, мэру из Ла-Джолли. Может, у них еще свободна та вакансия… Брысь!
Да ради Бога. Подумаешь, тайны мадридского двора… Идя по коридору, я отлично слышала, как шеф просит секретаршу соединить его с доктором Гарзой.
Глава 111
Юки еще лежала под одеялом, когда зазвонил телефона. В ухо закричала Синди:
— Жюри вынесло решение! Эй, слышишь? Даты спишь, что ли?! Четверть двенадцатого!
— Не сплю! Не сплю!
— Давай быстро в суд, лентяйка!
Минут через двадцать Юки уже входила в зал 4А и, ежесекундно извиняясь, лезла по костлявым коленкам к единственному свободному месту.
Добравшись, она скрестила ноги, обхватила плечи руками и съежилась в маленький тугой комочек.
Неотрывно глядя перед собой, она слушала слова Бевинса.
— Хочу всех предупредить. Я не допущу никаких беспорядков во время чтения вердикта. Нарушители будут заключены под стражу. Если кто-то не в состоянии сдерживать свои чувства, сейчас ваш шанс покинуть зал. — Он сделал паузу. — Хорошо. Итак, прошу старшину присяжных передать вердикт в руки судебного пристава…
Старшиной оказался коренастый мужчина лет пятидесяти, в очках в черной оправе, загорелый, одетый в спортивный пиджак поверх наглаженной белой сорочки и коричневые брюки над светло-желтыми замшевыми туфлями.
Юки пришло в голову, что этот человек должен, наверное, обладать консервативным набором жизненных ценностей. Ему, скорее всего, противны беспорядок и так называемые ошибки. По крайней мере, она на это очень рассчитывала.
Судья Бевинс довольно долго смотрел на врученный ему листок, после чего поднял лицо:
— Решение принято единогласно?
— Да, ваша честь.
— Считает ли жюри доказанным факт недобросовестной медицинской практики со стороны Муниципального госпиталя Сан-Франциско в отношении Джесси Фальк?
— Да, ваша честь.
— Считает ли жюри доказанным тот факт, что истцу был нанесен непосредственный ущерб?
— Да, считает.
— В каком размере?
— Двести пятьдесят тысяч долларов, ваша честь.
— Являлись ли действия ответчика столь вопиющими, что требуют возмещения морального ущерба?
— Да, ваша честь.
— В каком размере?
— Пять миллионов долларов, ваша честь. В зале раздался коллективный вздох.
Судья сверкал глазами и барабанил молотком до тех пор, пока не добился тишины.
Он продолжил идти по списку из оставшихся девятнадцати фамилий, задавая старшине присяжных один и тот же набор вопросов и всякий раз получая одни и те же ответы. Каждому из истцов было присуждено по двести пятьдесят тысяч долларов за непосредственный ущерб и по пять миллионов долларов за моральный.
У Юки чуть ли не до тошноты кружилась голова.
Госпиталь признан виновным!
По всем индивидуальным искам!
Несмотря на предупреждение судьи, та половина зала, к которой относились пострадавшие, взорвалась радостными воплями.
Хотя судейский молоток теперь грохотал непрерывно, клиенты О'Мара повскакивали с мест и жужжащим роем окружили своего адвоката, обнимая ее и целуя. Многие не сумели сдержать эмоций и расплакались.
Юки испытывала точно такой же взрывной восторг. Когда судья поблагодарил и распустил присяжных, она услышала, как ее зовет Синди.
Та выглядывала из коридора и, улыбаясь во весь рот, заговорщицки манила подругу пальцем.
— По идее я должна быть нейтральной, — заявила Синди, пока они пробирались через толпу в вестибюле. — Но могу сказать, что этот вердикт просто супер. О'Мара, наверное, сейчас на седьмом небе. Какая там у нее доля? Восемнадцать миллионов? Обалдеть… Юки? Эй?
Юки попыталась было скрыть свои чувства, но так и не смогла: грудь принялась судорожно вздыматься и опускаться, веки набухли слезами, перед глазами все расплылось… Еще немного — и она зайдется на публике рыданиями.
— Ничего, — прошептала она. — Я сейчас… прямо сама не своя…
Глава 112
Джейми Суит заходился плачем, и его всхлипывания наизнанку выворачивали сердца родителей. Мелисса и Мартин растерянно стояли над кроваткой, не зная, чем и как успокоить сынишку, тем более что часы посещения должны были вот-вот закончиться.
— Я не хочу оставаться! Не хочу! Нет, пожалуйста, нет! — молил пятилетний Джейми. Подбородок у мальчика был расцарапан, один из передних зубов имел, свежую щербину, а лопнувшая корка на распухшей нижней губе немножко кровоточила.
Картину дополняла еще одна деталь: сломанная рука.
— Почему нельзя вернуться домой? Я домой хочу!
— Котенок ты мой… — Мелисса подхватила сына с подушек и прижала к груди.
— Джейми, — сказал отец, — врачи просят, чтобы ты остался — только на одну ночь! — потому что они дадут тебе лекарство, и боль пройдет. Понимаешь? А завтра утром ты еще проснуться не успеешь, а мы уже придем за тобой, хорошо? Я тебе слово даю. Погляди, что мы с мамой для тебя отыскали.
Мелисса смахнула слезы с лица и выставила напоказ яркий красочный пакет, в который принято класть купленные подарки. Она встряхнула его, и стало ясно, что внутри лежит что-то тяжелое.
— Хочешь посмотреть?
Всхлипы становились все тише и реже по мере того, как мать разворачивала хитро сложенную, красивую оберточную бумагу. Наконец глазам открылась мягкая игрушка: обезьянка со штанами в горошек и в полосатой рубашке.
— Это Оралгутанг, — сказала Мелисса.
— Оралгутанг?
— От слова «орать». Вот попробуй нажать здесь, на животике.
Любопытство немедленно одержало верх. Мальчик вынул из-под одеяла левую руку. Правая рука, затянутая в сияющий пластогипс, казалась чудовищно раздутой.
Он взял обезьянку, положил рядом и нажал ей на живот.
— У-ху-ху! — тут же прокричал Оралгутанг голосом из мультфильма. — Обними меня!
