Именно ее старший помощник прокурора Леонард Паризи выбрал в качестве напарника в деле, которое имело для Юки совершенно особое значение. Альфред Бринкли убил четырех человек, и лишь счастливая случайность помешала ему добавить к списку жертв Клэр Уошберн, одну из ее самых близких подруг.
Она прошлась взглядом по рядам, на которых сидели наркоманы, педофилы, грабители, их матери и подружки, а также государственные защитники, спешно консультировавшие своих клиентов.
Взгляд остановился на Барбаре Бланко, нашептывавшей что-то на ухо человеку, прозванному средствами массовой информации Убийцей-с-Парома. Юки нравилась Бланко, умная женщина и ловкий адвокат, которой просто не повезло защищать Альфреда Бринкли.
Выступая от имени своего клиента, Бланко уже заявила, что Бринкли не признает себя виновным, и, судя по всему, делала все возможное, чтобы подзащитный еще до суда выступил с письменным признанием. Ее вполне бы устроило, если бы Бринкли сочли помешанным и отправили на лечение в соответствующее заведение, то есть вышвырнули бы из пенитенциарной системы в психиатрическую.
Что ж, пусть попробует.
Секретарь суда назвал номер дела. Юки закрыла лэптоп и с бьющимся сердцем подошла к судейской трибуне.
Туда же за своим адвокатом покорно проследовал Альфред Бринкли. В отличие от первого предварительного слушания выглядел он сейчас намного лучше: был чисто выбрит и держался спокойнее.
Вот и хорошо, подумала Юки, открывая деревянную дверцу и поднимаясь вместе с Бринкли и Бланко на возвышение, дабы предстать пред взором судьи Нормана Мура.
Мур коротко взглянул на них и перевел глаза на номер дела.
— Хорошо. Что скажете, если мы назначим рассмотрение на понедельник, семнадцатое ноября?
— Сторона обвинения не возражает, ваша честь, — быстро ответила Юки. — Народ это устраивает.
Однако Бланко это предложение не устраивало.
— Ваша честь, мистер Бринкли уже давно страдает психическим расстройством. В соответствии со статьей 1368 он подлежит обследованию на предмет определения установления психической дееспособности.
Мур положил руки на стол и устало вздохнул.
— Хорошо, мисс Бланко. Доктор Шарлин Эвередт только что вернулась из отпуска. Сегодня утром она звонила мне и сказала, что у нее еще есть свободное время. Она и проведет психиатрическую экспертизу. — Он перевел взгляд на Юки: — Мисс Кастеллано, не так ли?
— Да, ваша честь. Защита прибегает к тактике затягивания. Адвокат хочет убрать клиента на время, чтобы общественность успела о нем позабыть, — говорила она быстро, четко, короткими предложениями, словно строчила из пулемета. — Мисс Бланко прекрасно сознает, что ее подзащитный вполне дееспособен и каких-либо оснований освобождать его от привлечения к суду нет. Он застрелил четырех человек. Потом добровольно сдался. И признался в содеянном. Народ желает и заслуживает скорого суда.
— Я понимаю, чего хочет народ, мисс Кастеллано, — неторопливо и размеренно — словно в противовес ее скорострельным очередям — протянул судья. — Доктор Эвередт работает быстро, так что обследование не займет и нескольких дней. Думаю, народ может немного потерпеть, не так ли?
— Да, ваша честь, — сказала Юки, и судья, повернувшись к секретарю, кивнул. — Следующее дело.
Юки вышла из зала, пересекла вестибюль и толкнула дверь. Повернув вправо, она прошла по выстланному мрамором коридору в свой офис. Оставалось только надеяться, что назначенный судом эксперт сумеет разобраться в вопросе и увидит истину так же ясно, как ее видели сама Юки и ее подруга Линдси.
Может быть, Альфред Бринкли и спятил, но с точки зрения закона он вполне вменяем. И, убивая людей на пароме, Бринкли отдавал себе отчет в том, что делает. Если все пойдет хорошо, обвинение предъявит и докажет свою точку зрения.
Глава 33
Я бросила ключи Конклину и открыла дверцу с правой стороны.
Мы выехали на Брайант, промчались на север по Шестой улице, пересекли Маркет-стрит и свернули в сторону Пасифик-Хайтс. Конклин нервно посвистывал сквозь зубы.
— Вот тебе и причина, почему людям не хочется заводить детей, — пробормотал он наконец.
— А ты бы завел?
— У меня бы было целое племя.
Мы порассуждали насчет похищения — было или не было убийство и играет ли в похищении какую-то роль няня девочки.
— Она жила в доме, — сказала я. — Знала все, что там происходит. Сколько у них денег, передвижения, весь распорядок дня. Если Мэдисон ей доверяла, то устроить похищение ничего не стоило.
— Но зачем тогда убивать няню? — спросил Конклин.
— Ну может, она стала им больше не нужна.
— И претендентов на выкуп на одного меньше. И все-таки… Убивать ее на глазах у девочки…
— А ты уверен, что убили няню? А если саму девочку?
Он не ответил. Некоторое время мы молчали. Конклин повернул на Вашингтон-стрит, одну из самых красивых улиц Пасифик-Хайтс.
Дом Тайлеров стоял в середине усаженного деревьями квартала — солидный особняк в викторианском стиле, с бледно-желтым имбирем под карнизом и многочисленными клумбами. Дом-мечта. Дом-сказка. Дом, в котором не могло случиться ничего плохого. И вот теперь его посетил ужас.
Конклин прижался к тротуару; мы вышли и поднялись по короткой каменной лестнице к передней двери.
Я подняла латунный молоточек и разжала пальцы. Он ударился о металлическую пластинку на старой дубовой двери, за которой нас ждали два человека, сраженные страхом и горем.
Глава 34
Генри Тайлер открыл дверь и моментально побледнел, узнав меня. Я показала жетон:
— Сержант Боксер. Со мной инспектор Конклин.
— Я вас знаю. Вы подруга Синди Томас. И работаете в отделе убийств.
— Верно, мистер Тайлер, но, пожалуйста, не спешите с выводами. У нас нет пока никаких новостей относительно вашей дочери.
— К нам уже приходили два инспектора. — Тайлер отступил в сторону, пропуская нас в холл, за которым располагалась гостиная, шикарная комната, обставленная в духе 1800-х — антикварная мебель, персидские ковры и картины с людьми и собаками. У окна с потрясающим видом на залив стояло пианино.
Хозяин пригласил нас садиться и сам опустился на обтянутую бархатом софу.
— Нас привлекли потому, что свидетельница похищения слышала выстрел, — объяснила я.
— Выстрел?
— У нас нет оснований полагать, что похитители стреляли в Мэдисон, мистер Тайлер, но нам нужно получить как можно больше информации о вашей дочери и Паоле Риччи.
В комнату вошла Элизабет Тайлер — в шелковой бежевой блузке и юбке из тонкой шерсти, с распухшими и покрасневшими от слез глазами. Она села рядом с мужем и взяла его за руку.
