— Почему же она ушла от вас и ищет работу? — спросил Найт.
— Моего мужа перевели во Вьетнам на два года, — объяснила Деморье. — Марта не захотела с нами ехать, но мы расстались очень хорошо. Вам повезло, что вы с ней встретились.
Вторая женщина, Тиган Леса, тоже отозвалась очень позитивно.
— Когда Марту приняли на учебу в Лондоне, я чуть не заплакала. Трое моих детей тоже плакали, даже Стивен, обычно стойкий оловянный солдатик. На вашем месте я бы наняла ее, пока никто вас не опередил. А еще лучше предложите ей вернуться в Париж. Мы ее примем с распростертыми объятиями.
Найт несколько секунд помедлил, прежде чем повесить трубку. Он понимал, что нужно позвонить в университеты здесь и в Париже, но до понедельника никто не ответит. Поколебавшись, он позвонил Поттерсфилд.
— Ты бросаешь трубку! — упрекнула его инспектор.
— Пришлось, — сказал Найт. — Слушай, мне нужно, чтобы ты проверила один эстонский паспорт.
— И не подумаю.
— Это для близнецов, Элайн, — объяснил Найт. — У меня появилась возможность нанять няньку, у которой на бумаге все гладко. Я хочу это проверить, но сейчас выходные, поэтому другого способа у меня нет.
Помолчав, Поттерсфилд сказала:
— Давай имя и номер, если паспорт у тебя.
Найт слышал, как Элайн печатает под его диктовку. Марта поднялась на горку с Изабел. Его дочь на горке? Это впервые. Они съехали вниз, и только мимолетный испуг мелькнул на лице девчушки, прежде чем она захлопала в ладоши.
— Марта Брезенова, — сказала Поттерсфилд. — Такая дурнушка Джейн, да?
— А ты думаешь, няньками подрабатывают супермодели?
— Да нет, — протянула Поттерсфилд. — В Великобританию прилетела на самолете из Парижа десять дней назад. Виза у нее студенческая, на обучение в Сити-колледже.
— Аспирантская программа по речевым патологиям, — сказал Найт. — Спасибо, Элайн, я твой должник.
Слыша, как Люк взвизгнул от смеха, он оборвал разговор и увидел, как сын и дочь бегают за Мартой между лесенок и поручней, играя в счастливых монстров и смеясь как безумные.
«Смотреть особо не на что, — подумал Найт, — но я тебя нанимаю».
ГЛАВА 49
Понедельник, 30 июля 2012 года
Капитан столичной полиции Билли Каспер долго сверлил Найта подозрительным взглядом. Потом изрек:
— Я бы не сказал, что это правильно, но Поттерсфилд хочет, чтобы ты увидел своими глазами, поэтому поднимайся. Второй этаж, квартира справа.
Найт шел по лестнице, радуясь, что наконец-то вернулся к работе. Марта Брезенова оказалась сокровищем. Меньше чем за два дня она сотворила с его детьми настоящее чудо: малыши стали чище, счастливее и лучше себя вели. Найт звонил в Городской университет, и там подтвердили — Марта Брезенова действительно зачислена слушательницей на курс речевых патологий. У Найта будто гора с плеч свалилась — он даже позвонил в последнее агентство, обещавшее няньку в четверг, и отказался.
Поттерсфилд ждала Найта за дверью в квартиру Селены Фаррел.
— Ну что? — спросил он.
— Много чего, — колко ответила она и, когда Найт надел перчатки и бахилы, провела его в комнаты. Бригада экспертов Скотленд-Ярда и специалисты из МИ-5 разбирали квартиру, что называется, по винтикам.
Они прошли в спальню, где стоял непомерных размеров трельяж. Открытые ящики были набиты всевозможной косметикой: двадцать видов помады, столько же пузырьков лака для ногтей и море баночек с декоративной косметикой.
Неужели этим пользовалась Фаррел? Это как-то не сочеталось с простушкой, которую они с Поуп встретили в колледже. Оглядевшись, Найт заметил открытый шкаф с дорогой дизайнерской одеждой.
Профессорша — подпольная модница?
Найт не успел озвучить свое недоумение: Поттерсфилд указала на технического эксперта с ноутбуком, сидевшего на трельяже лицом к шкафу.
— У нее здесь много конспектов обличительных речей против сноса домов под Олимпийский парк в Ист-Энде и доках и несколько ядовитых писем Дентону…
— Госпожа инспектор! — оживился вдруг эксперт. — Кажется, нашел!
Поттерсфилд свела брови:
— Что?
Техник что-то нажал, и из компьютера полились звуки свирели — та самая призрачная мелодия, звучавшая над Олимпийским стадионом в ночь, когда был отравлен Пол Титер, грубый, дикий мотив, сопровождавший первое письмо Кроноса.
— Это у нее в компьютере? — недоверчиво спросил Найт.
— Тут простой экзешный файл, запускающий музыку и вот это.
Эксперт повернул ноутбук монитором к Найту и Поттерсфилд. На экране алели четыре слова: «Олимпийский позор разоблачен публично».
ГЛАВА 50
Вторник, 31 июля 2012 года
В хирургической шапочке и маске, в длинном прорезиненном фартуке и длинных резиновых перчатках, вроде тех, которыми пользуются мясники при потрошении туш, я осторожно вложил в конверт третье письмо для Карен Поуп.
Прошло более шестидесяти часов после того, как мы сразили чудовище Титера, и ажиотаж, поднявшийся в мировых СМИ, ощутимо шел на спад: Лондонская олимпиада продолжалась, и каждый день приносил новые золотые медали.
В субботу мы были главной темой практически каждого выпуска новостей и статей, посвященных церемонии открытия. В воскресенье сюжеты об исходящей от нас угрозе стали короче, особо подчеркивались усилия органов правопорядка, выясняющих, каким образом была взломана компьютерная сеть Олимпийского парка. Проскальзывали скупые сообщения об импровизированной заупокойной службе, устроенной спортсменами коррумпированной свинье Титеру.
Вчера мы стали лишь фоном в новостях, которые оповестили всех о том, что, исключая убийство Титера, летняя Олимпиада 2012 года проходит безупречно. Утром мы даже не попали на первую страницу — ее заняли сообщения об обыске в доме Селены Фаррел, где обнаружили убедительные доказательства ее связи с Кроносом. Скотленд-Ярд и МИ-5 объявили профессора в общенациональный розыск.
Все это в известной мере задевало, но я понимал: понадобится еще не одна и не две смерти, чтобы развалить современное олимпийское движение. Я знал это с того вечера, когда Лондон обманом вырвал право на проведение Игр. Семь лет я и мои сестры разрабатывали сложнейший план мщения, семь лет внедрялись в систему и использовали ее к нашей выгоде, семь лет готовили ложные следы, чтобы держать полицию в растерянности и недоумении, не позволяя догадаться о нашей основной цели, пока не станет слишком поздно.
Не снимая фартука и перчаток, я сунул конверт в пластиковый пакет с застежкой-желобком и подал Петре, стоявшей рядом с Тиган. Под одеждой у них были особые накладки, делавшие сестер неузнаваемыми для всех, кроме меня и Марты.
