— Софи, — закричал я, — посмотри! Это же я, Хью! — Что они сделали с ней? Меня переполняла ярость. Я видел ее страдания, я чувствовал ее боль. — Ты жива. Слава Богу, ты жива…
— Хью? — Она моргнула. И, как будто узнав меня, попыталась улыбнуться. — Хью вернется. Он на Востоке, в походе… Но мы еще увидим его, мой мальчик. Хью вернется… он обещал.
— Нет, Софи, нет. Я уже вернулся. Я здесь. — Руки мои тянулись к ней через решетку. — Пожалуйста, подойди ближе. Позволь мне прикоснуться к тебе.
— Он расстроится… из-за постоялого двора, — продолжала бормотать она. — Но все равно простит меня, вот увидите. Простит… мой Хью.
— Я вытащу тебя отсюда. И я знаю… знаю обо всем, что случилось. С тобой… с Филиппом. — Сердце мое разрывалось от боли. — Пожалуйста, подойди ближе. Позволь мне обнять тебя.
И она услышала! Она потянулась на голос. Ее щеки горели, глаза слезились. Болезнь отбирала ее у меня. Я хотел обнять ее, прижать к себе. Боже, как же я хотел этого!
Софи вздрогнула, как испуганная лань, и прижалась к стене.
— Хью? — неуверенно прошептала она.
— Софи, это я. Это я, дорогая.
— Ты должен отдать им все, — повторила моя жена. — Они так сказали. Они сказали, что это принадлежит им. Я пыталась объяснить, пыталась сказать, что ты вернешься… найдешь меня. Они обещали отдать нам сына… Филиппа. Надо только вернуть то, что принадлежит им.
Я опустился на колени. Обнял ее, мою милую Софи, мою дорогую супругу. Я гладил ее лицо, вытирал пот с ее лба и впалых щек. В этот час, час беды, она стала еще ближе, еще дороже.
— Им нужно то, что принадлежит Господу. — Она закашлялась. — Пожалуйста, верни им…
— Что я должен вернуть?
Боже, я едва не плакал от отчаяния. О чем она говорит? Что имеет в виду? Или это только бред?
Внезапно Софи вырвала руку и отпрянула в тень. Глаза ее, словно налитые ужасом, смотрели куда-то… мимо меня.
Все, что я любил, все, что ценил превыше всего на свете, снова уходило от меня, как песок между пальцами.
И тут я увидел, что так напугало бедняжку. Сердце дернулось и остановилось.
Надо мной стоял один из рыцарей герцога.
Глава 72
Я сразу же узнал в нем одного из тех двоих, что прошлой ночью тащили в башню мэра Сен-Сесили.
Лицо рыцаря скрывал темный капюшон, и, может быть, поэтому глаза как будто смотрели из пещер. С повязанного поверх истрепанной рясы пояса свисал меч. Рыцарь стоял подбоченясь и с ухмылкой смотрел на нас.
— Ну же, давай, вставь ей. — Он пожал плечами. — Не робей, шут, она возражать не будет. Все равно долго не протянет, через неделю сдохнет. Только смотри, не подцепи чуму.
Я смотрел на эту мерзкую, ухмыляющуюся рожу и чувствовал, как внутри разгорается неукротимый пожар гнева.
Рука сама потянулась за валяющейся на полу железной кочергой. Во всех бедах и страданиях, выпавших на долю моей жены и сына, во всех своих потерях и лишениях я винил сейчас его, этого самодовольного мерзавца. Это он и ему подобные опрокинули, перевернули и уничтожили мой мир.
Крик, напоминающий рев разъяренного зверя, вырвался из моей груди. Не успел он выхватить меч, как кочерга обрушилась на его голову. Обескураженный внезапным нападением, рыцарь отшатнулся и вскинул руку, защищаясь от второго удара. Хрустнула кость.
Он завопил от боли и подался назад, но я не останавливался. Я бил его снова и снова, обезумев от ненависти, вкладывая в удары все свои силы.
Я прижал его к решетке. Вогнал колено ему между ног. И почувствовал, как он съежился от боли. Я воткнул кочергу ему в горло.
— Почему? — рявкнул я ему в лицо. Он захрипел; выпученные, налитые кровью глаза растерянно смотрели на меня. — Почему она здесь?
Он снова захрипел, наверное, силясь что-то сказать, но я, охваченный яростью, уже не ждал ответа. Кочерга еще сильнее вдавилась в горло. Поднявшуюся во мне силу было уже не остановить. Мною владело одно желание — убить его.
— Кто ты? — кричал я. — Откуда ты взялся? Почему вы привезли ее сюда? За что убили моего сына?
Теряя сознание, он откинул голову назад, и капюшон медленно сполз с его лица и шеи.
Взгляд мой вцепился в страшный знак.
Черный византийский крест.
Я видел его там, за тысячу миль отсюда. В Святой земле. И все ужасное, что было связано с этой меткой, внезапно ожило.
Тафуры!
Глава 73
Я отшатнулся, глаза наши встретились, и в этот миг мы как будто узнали друг друга, обменявшись неким тайным знанием.
Воспользовавшись моим замешательством, тафур выбросил руку, целя в лицо. Я надавил на кочергу, в горле у него хрустнуло, струйка крови просочилась между плотно сжатых губ. Еще… Ноги под ним подкосились. Я отнял кочергу, и тафур тяжело рухнул на замызганный тюремный пол.
Я стоял над ним. Грудь моя вздымалась и падала. Память снова возвращала в прошлое. Тафуры… Я видел, что они делали с пленными. Видел, как они изрубили пощадившего меня турка. Как рассыпались по крипте в поисках добычи. Стервятники. Но что они делают здесь, в Боре?
Что им нужно от меня? От Софи?
Внезапно я услышал крики и шум. Узники трясли решетки, колотили по ним кулаками.
Времени оставалось мало, а мне еще нужно было вытащить отсюда Софи. Бросившись на колени, я стал ощупывать тело тафура. Мне были нужны ключи.
Я огляделся. Ключи должны быть где-то здесь.
Я повернулся к Софи, торопясь сказать, что сейчас уведу ее отсюда.
И застыл на месте.
Цепляясь за решетку слабеющими пальцами, она прижалась к ней белым как снег лицом. Глаза, всего мгновение назад замутненные то ли ужасом, то ли безумием, прояснились, лицо смягчилось, но в ее спокойствии было что-то пугающее.
Софи не дышала.
О Боже, нет!
Я шагнул к ней, погладил по щеке.
— Софи, не уходи, останься со мной. Не умирай. Не надо.
Она вздрогнула, и в глазах ее блеснул слабый, словно призрачный свет.
— Хью?
— Да, милая, да.
Я вытер пот у нее со лба. Кожа была холодная.
— Я знала, что ты вернешься, — прошептала она. — Несмотря ни на что.
— Мне так жаль, родная. Я заберу тебя отсюда. Обещаю.
— У нас был сын.
Софи всхлипнула.
— Знаю. Я все знаю. У нас был чудесный мальчик. Филипп.
Я оглянулся. Как помочь ей? Как?
— Сейчас сюда придут стражники. Держись, Софи. Я найду выход. Я что-нибудь придумаю. Держись. Пожалуйста. Пожалуйста.
