– Валяй, любознательный ты мой! – разрешил Ул.
– Почему мы не можем прикоснуться к двери?
Ул со щелчком открыл здоровенный нож и, зажав край кожи зубами, подрезал себе заусенец на пальце. Это было сделано таким лихим движением, что Рина забеспокоилась, не отмахнет ли он себе нос. Нос, однако, уцелел.
– Дверь сделана из дубовых досок. Дуб рос между первой и второй грядой. Перед первой, как показывает практика, в основном сосны, – ответил Ул.
– Но только прикоснуться…
– Не смогли, потому что не заслужили! – Ул отплюнул заусенец. – Принцип двушки. Все действительно стоящие вещи не покупаются, не воруются, а заслуживаются.
Даня покосился на дверь.
– Дверь строго для своих… хорошая штука. А за ней что-то ценное? – уточнил он.
– Можешь не сомневаться, – заверил Ул.
Он сел на камни, опустил подбородок на колени и стал ждать. Постепенно вопли прекратились. Застрявшие на нижней площадке пытались вылезать по очереди, пробуя то боком, то спиной, то большими прыжками. Результат был нулевой. Временами кто-нибудь падал и оказывался у всех под ногами.
– Это негуманно! – проорала Фреда, когда ей наступили на ухо.
– Гуманность – это от слова «гумус»! Гуманно будет, если вы доживете до следующего года! – оборвал ее Ул.
Лена нашла тихий закуток, преспокойно села и продолжила вязание крючком. Вязала она что-то длинненькое, вроде шарфа, до поры до времени прятавшееся в пакете. Остальные, не наделенные способностью прессовать время в упругие петли занятости, орали друг на друга, пытаясь вырваться. Ул выждал, пока новички перестанут голосить и более-менее внятно попросят его о помощи. Потом крикнул вниз:
– Сашка, кончайте метаться! Это все без толку! Возьмите с Макаром Даню и тащите его! Кирилл и Влад! Волоките девчонок!
– Как волоките?
– Чудо, былин! Да как хотите! На ручках, на плечиках! Только не башкой об ступеньки! Лестнице пятьсот лет!
Сашка и Макар подхватили Даню и, спотыкаясь, ибо он был возмутительно протяженный, поволокли его по лестнице. Тащить Даню было тяжелее, чем холодильник. Холодильник не жалуется и не дает болтливых советов по своей переноске. Сгрузив Даню рядом с Улом, Сашка поспешно вернулся за Риной и отнял ее у Кирилла, пытавшегося взвалить девушку на плечо.
– Это мой мешок картошки!
– Да без проблем! – кивнул Кирилл и подхватил на руки Фреду. – Только не подумай чего-нибудь лишнего!
Фреда презрительно хокнула.
Вскоре все новички стояли рядом с Улом. Тот выглядел не слишком довольным. Ему явно хотелось, чтобы они просидели перед дверью недельку.
– Почему дверь нас отпустила? – спросил Сашка.
– А самому подумать – напрягаться неохота? Потому что вы не сами поднимались, а кого-то тащили.
– Делали что-то для кого-то! Вот гадство! Это же элементарно до тупости! – простонала Рина.
Ул ухмыльнулся.
– Ага, в смысле угу! Ну так че ж сами не вылезли, если просто? – спросил он ехидно.
Неожиданно во мраке коридора вспыхнул светящийся желтый карандаш. Одним концом карандаш был таинственно закреплен в воздухе, другой же его конец, то укорачиваясь, то удлиняясь, недоверчиво щупал темноту. Прошло несколько секунд. Карандаш перестал быть карандашом, а стал просто рассеянным лучом света, бившим из чьей-то нерпи. По тому, как луч по-крабьи раскачивался, делая одышливые паузы, Рина определила, что это Кузепыч. Если бы луч двигался решительно и собранно – это была бы Кавалерия. Если бы светил в пол, изредка всплескивая, чтобы лишний раз себя не выдать, – Меркурий.
– Гасите факелы! За мной! – Ул рванулся к лестнице, но луч уже уперся в грудь его шныровской куртки.
– Попадалово! – прошипел Ул, останавливаясь.
– Ул! Подойди сюда! Тебе разрешали проводить занятия в подвалах? – раздался сердитый голос Кузепыча.
Ул обреченно потащился к нему. Что выговаривал ему Кузепыч, было не разобрать. До новичков долетали отдельные «пни» – грустные, еловые, подмигивающие и самая грозная и убийственная разновидность пней – якорные пни. Ул, оправдываясь, пожимал плечами. Раскрытые пальцы его ладоней покачивали воздух, точно успокаивая его, а вместе с ним и Кузепыча.
Рина не выдержала и, воровато коснувшись русалки, усилила звук.
– …шныровский сейф… Ты хоть понимаешь… А если кто-то… – услышали они.
– Да не, они нормальные ребята! Чудо, былин! Да разве я… – И вновь руки Ула начинали успокаивающе поглаживать воздух.
Глава 7
Черный человек темной ночью
Человек хочет верить во что-то полностью, несомненно. Так, как верит пес, который с закрытыми глазами прыгает с крыши, зная, что хозяин его поймает. Мрак до поры до времени поощряет в нас веру, а потом тыкает носом в несовершенства того, кому мы верим. Наша вера разбивается, и мы не верим уже никогда и ни во что.
Так вот: когда тебя что-то может остановить – это не вера.
Из дневника невернувшегося шныра
Они мчались в новом джипе Тилля. За рулем сидел сам Тилль. С ним рядом на переднем сиденье тщательно пристегнутый Долбушин зажимал между худыми коленями зонт. Сзади на мягком диванчике нетерпеливо подпрыгивал Дионисий Тигранович Белдо. Короткие, в золотых перстнях пальцы Тилля цепко сжимали руль. Водителя, проработавшего у него семь лет, глава форта берсерков лично выбросил из машины, стоило Белдо шепнуть ему, куда они едут. Когда они выехали из города, джип начало швырять на гололеде. Глава финансового форта ударился плечом о дверцу.
– Не гоните, как смертник, Тилль! Напрасно вы прогнали водителя! – сказал он.
– Тогда бы мне пришлось его убрать. А найти нового, который бы меня устраивал, не так просто! – Тилль неудачно вписался в поворот. Джип понесло навстречу длиннющему трейлеру. Трейлер заревел и, вихляя, вывернул на обочину. Они разошлись буквально на толщину волоса. Тилль вытер с лица пот. Долбушин отметил про себя, что, когда машину начало нести, глава всех берсерков держал руль одной рукой. Другой он вцепился в кабанью голову, висевшую на цепочке у него на шее.
– Как некстати этот дальнобойщик отвернул! Упущен отличный шанс разом сменить руководство всех трех фортов!.. – хладнокровно заметил Долбушин. Когда все происходило, сам он даже не зажмурился.
– Не трех, – сквозь зубы сказал Тилль, не отпуская кабанью голову.
– Ах да, простите: двух! Я забыл, что с этой свинкой вы неуязвимы, хотя обгореть, возможно, и пришлось бы.
– Тьфу-тьфу, Альберт! Что вы мелете? У вас черные губы! Не накликайте беду! – испугался Дионисий Тигранович и стал спешно искать дерево, чтобы по нему постучать. Дерева в джипе не оказалось, и Белдо ограничился тем, что постучал по обнаружившемуся у него в кармане карандашику.
