— Я и не знала, что мы деремся. Думала, мы разговариваем, — недовольно бормочу я.
Он закрывает глаза, словно пытается сдержать гнев. Я сглатываю и с тревогой наблюдаю за ним. Я не знаю, что будет дальше.
— Мне надо работать, — спокойно сообщает Кристиан и с этими словами выходит из комнаты.
Я делаю шумный выдох. Я и не замечала, что затаила дыхание. Падаю на кровать и лежу, уставившись в потолок.
Сможем ли мы когда-нибудь нормально разговаривать, не пускаясь в споры? Как это утомительно.
Просто мы пока еще недостаточно хорошо знаем друг друга. Хочу ли я перебраться к нему? Я даже не знаю, могу ли я предложить ему чашку чая или кофе, когда он работает. Могу ли я вообще ему мешать? Я плохо представляю, что ему нравится, а что нет.
Ему явно надоела вся эта история с Эленой — он прав, я должна что-то решить. Успокоиться. Что ж, он хотя бы не ждет от меня, что мы подружимся. И я надеюсь, что теперь она не будет приставать ко мне с предложениями о встрече.
Встаю с кровати и подхожу к окну. Отпираю балконную дверь и подхожу к стеклянному релингу. Он прозрачный, и это меня немного нервирует, ведь здесь так высоко. Воздух прохладный и свежий.
Я смотрю на мерцающие огни Сиэтла… Тут, в своей крепости, Кристиан далек от всего. Он ни перед кем не в ответе. Он только что сказал, что любит меня, а потом случилась вся эта ерунда из-за заразы Элены… Я тяжело вздыхаю. У него такая сложная жизнь, а он такой сложный человек!
Бросив последний взгляд на Сиэтл, распростершийся золотым покрывалом у моих ног, решаю позвонить Рэю. Я не говорила с ним несколько дней. Как обычно, разговор у нас недолгий, но я удостоверилась, что с ним все в порядке и что я отрываю его от важного футбольного матча.
— Надеюсь, что у вас с Кристианом все хорошо, — говорит он как бы невзначай. Я понимаю, что он выуживает информацию, но не очень стремится ее услышать.
— Да. Все хорошо. — Типа того, и я собираюсь переехать к нему. Хотя мы не обсудили сроки.
— Целую тебя, па.
— Я тебя тоже, Энни.
Я гляжу на часы. Всего десять вечера. После нашего напряженного разговора я нервничаю, не могу успокоиться.
Быстро приняв душ, я возвращаюсь в спальню и хочу надеть одну из ночных рубашек, которые Кэролайн Эктон прислала для меня от фирмы «Нейман Маркус». Кристиан все время нудит из-за футболок. Рубашек три штуки. Я выбираю бледно-розовую и надеваю ее через голову. Ткань приятно скользит по коже, лаская ее, и облегает фигуру. Ощущение роскошное — тончайший атлас. Ого! Я выгляжу как кинозвезда тридцатых годов. Рубашка длинная, элегантная — и очень не моя.
Я накидываю подходящий халат и хочу поискать в библиотеке какую-нибудь книгу. Я могла бы почитать что-нибудь и на айпаде — но сейчас мне хочется взять в руки настоящую книгу, это успокаивает. Кристиана я оставлю в покое. Возможно, к нему вернется хорошее настроение после работы.
Как много книг в его библиотеке! Одни только названия можно читать целую вечность. Мой взгляд случайно падает на бильярдный стол, и я краснею, вспомнив вчерашний вечер. С улыбкой смотрю на линейку, все еще валяющуюся на полу. Поднимаю ее, бью по ладони. Ой! Больно.
Почему я не могу вытерпеть чуть больше боли ради любимого мужчины? Опечалившись, кладу линейку на столик и продолжаю поиски хорошего чтива.
Большинство книг — первоиздания. Как ему удалось собрать внушительную библиотеку за такое короткое время? Возможно, в обязанности Тейлора входит и покупка книг. Я останавливаю выбор на «Ребекке» Дафны дю Морье. Давно ее не перечитывала. С улыбкой устраиваюсь, поджав ноги, в одном из мягких кресел и читаю первую строчку:
«Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Мандерли…»
Я выныриваю из сна, когда Кристиан поднимает меня на руки.
— Эй, — бормочет он. — Я тебя обыскался, а ты тут спишь.
Он прижимается губами к моим волосам. В полусне я обнимаю его за шею и вдыхаю его запах — ах, какой родной и приятный, — а он несет меня в спальню. Кладет на кровать и накрывает.
— Спи, малышка, — шепчет он и прижимается губами к моему лбу.
Внезапно просыпаюсь и не сразу понимаю, где я. Мне приснилось что-то тревожное. Я всматриваюсь в темноту, мне мерещится чей-то силуэт, стоящий в изножье кровати. Нет-нет, всего лишь показалось. Из большой комнаты доносятся еле слышные аккорды рояля — какая-то очень сложная ритмичная мелодия.
Который час? Я гляжу на будильник — два часа ночи. Неужели Кристиан так и не ложился? Оказывается, я сплю в длинном халате. Выпутав из него ноги, я слезаю с кровати.
Выхожу в комнату, стою в тени, слушаю. Кристиан весь отдается музыке. Он сидит в круге, вернее, даже в пузыре света, и мне сейчас кажется, что стенки пузыря надежно защищают его от всех тревог и опасностей. Мелодия, которую он играет, мне слабо знакома. Ах, как мастерски он играет!.. И почему меня всегда удивляют его бесчисленные таланты?
Что-то в этой картине кажется необычным, и я не сразу понимаю, что опущена крышка рояля. Поэтому я так хорошо вижу музыканта. Он поднимает голову, и я гляжу в его серые глаза — они чуть сияют в рассеянном свете лампы. Не сбившись ни на миг, он продолжает играть, а я тихонько иду к нему. Его глаза устремлены на меня, они разгораются все ярче и ярче. Когда я подхожу близко, музыка обрывается.
— Почему ты остановился? Было так чудесно.
— Ты не представляешь, как ты желанна мне сейчас, — ласково произносит Кристиан.
Ах…
— Пойдем спать, — шепчу я. Он протягивает мне руку; его глаза пылают. Когда я беру ее, он внезапно тянет меня к себе, и я падаю к нему на колени. Он обвивает меня руками, припадает губами к моей шее; у меня по спине бегут сладкие мурашки.
— Почему мы воюем? — шепчет он, покусывая зубами мочку моего уха.
На секунду у меня замирает сердце, потом стучит с удвоенной силой, разгоняя по телу жар.
— Потому что в спорах мы познаем друг друга. А ты упрямый, капризный, тяжелый и вздорный, — чуть слышно бормочу я и поднимаю кверху подбородок, чтобы ему было легче добираться до моего горла. Он проводит по нему носом, и я ощущаю на коже его улыбку.
— Мисс Стил, если я такой ужасный, как вы терпите меня? — Он прикусывает мою мочку, и я издаю стон. — Я всегда такой?
— Не знаю.
— Я тоже. — Он дергает за пояс, халат распахивается, и его рука скользит по моему телу, по моей груди. Под его ласковой ладонью мои соски набухают, торчат сквозь тонкую ткань. А рука движется вниз, к животу, к бедрам. — Ты такая красивая под этой тканью, я вижу всю тебя — даже вот это.
Он осторожно дергает сквозь ткань за волосы на моем лобке, заставляя меня судорожно всхлипнуть. Другой рукой он сжимает в горсть волосы у меня на затылке и запрокидывает мне голову. И вот уже его язык вторгается в мой рот — жадно, настойчиво, страстно. Из меня вырывается стон, я глажу милое лицо. Его рука сдвигает кверху мою ночную рубашку, медленно, словно дразнит меня. Вот она уже ласкает мой голый зад, нежную кожу на внутренней поверхности ляжек.
