— Я наблюдала за вами все эти годы, — призналась Нони. — И видела, как твой отец, имея наилучшие намерения, принес вам много боли. Ты должна понять, Сторм, что твой отец любил Люка. Люк был именно таким, каким твой отец мечтал видеть своего сына. Я знаю, как тебя это ранило, но твой отец не считал, что его любовь к Люку отнимает его у тебя. Ты была его сокровищем, его любимой и единственной дочерью. Но твой отец считал, что женщина недостаточно сильна, чтобы управлять скотоводческой империей. Майор не хотел рисковать ранчо, которому отдал всю свою жизнь, а до него — целые поколения Макфэрлинов.
— И он придумал хитрый план, по которому мы должны были пожениться? — грустно закончила Сторм.
— Все зависит от тебя, Сторм, — продолжала Нони успокаивающим голосом. — У тебя была такая трудная жизнь. Пора освободиться от прошлого. Поговори с Люком. Я уверена, у него найдется разумное объяснение.
Перегон скота шел быстрее, чем было запланировано. Люк встал очень рано, чтобы встретиться со скотоводами. Впятером они рассредоточились по стаду, направляя драгоценных животных в воде. Скоро все коровы и телята будут на месте. Тогда у Люка будет возможность расслабиться. А потом Люк поедет осматривать отдаленные уголки ранчо, как и планировал до смерти Майора.
Но чем бы он ни занимался, мысли его все время возвращались к Сторм. То, что между ними произошло, было так прекрасно, так восхитительно. Никогда Люк не испытывал ничего подобного. Мысли о Сторм не давали ему сосредоточиться на работе. Он не винил Сторм за то, что она наговорила ему, будучи в шоке после оглашения завещания. Тем более что теперь она все воспринимает даже спокойнее, чем он сам. У него даже не было времени оценить всю степень благодарности Майора, которую тот выказал в завещании. Им завладела страсть к Сторм. Это было похоже на чудо. Получить Сторм было все равно что достать звезду с неба. Теперь, когда ему принадлежала половина «Излучины реки», весь мир был у его ног. Им нужны новые пастбища. Например, в центральном Квинсленде. И Люк знал того, кто мог бы продать им землю.
Когда все немного успокоится и он посетит отдаленные участки ранчо, они поговорят. Только бы Карла своими глупостями все не испортила. Ее желание удержать его становилось похоже на манию. Вчера ночью она изо всех сил старалась продемонстрировать Сторм, что их отношения не закончились. Но ведь она уже встречается с Лесом Маршалом. Карла не могла обходиться без секса. Видимо, поэтому ей и был нужен Лес.
Люк вернулся в бунгало в сумерках и обнаружил записку от Сторм, которая приглашала его на ужин. Очевидно, ее принесла Нони, подумал Люк, довольный тем, что домоправительница вернулась. Но теперь у Сторм есть дуэнья, усмехнулся он. Больше никаких ночей страсти в ее постели. Люк почувствовал радостное волнение при одной мысли об этом. Он не может отпустить Сторм. Он любит ее. Безумно.
В ту же минуту, как Люк увидел Сторм, он понял: что-то случилось. Он научился угадывать ее настроение, хотя Сторм и старалась скрывать свои чувства. Они поужинали вместе с Нони почти молча. После ужина Нони ушла в кухню, отказавшись от помощи с посудой.
— Я отвезу все на тележке, дорогой, — улыбнулась она. — А вы посидите на веранде. Там прохладней. Я скоро принесу кофе.
Сторм позволила ему отнести ее на веранду. Она выглядела восхитительно в легком платье сиреневого цвета. Сторм была так близко, что Люк мог поцеловать ее. Он не мог отвести глаз от ее губ, нежных как лепестки розы. Ее аромат опьянял. Она пахла божественно, несмотря на жаркий день.
Уже показалась луна, все небо было в звездах. Они, казалось, были так близко, что стоит протянуть руку — и можно коснуться одной.
— Ты такая молчаливая, — начал Люк, посадив девушку в ее любимое кресло.
— Тяжело все время быть без движения, — пробормотала Сторм, занятая грустными мыслями.
— Опухоль спала, — Люк посмотрел на лодыжку.
— Надеюсь, через десять дней я уже смогу ходить. — Сторм подняла глаза, стараясь не смотреть на красивое лицо Люка.
— Что случилось? — спросил Люк, дождавшись, когда Сторм снова взглянет на него. — Это имеет отношение к Карле?
— Почему ты так решил? — Сторм выпрямилась.
— Карла тяжело переживает наш разрыв, — пояснил он. — Я понял это вчера вечером. Но между нами все кончено. Ты должна это знать.
Сторм взяла подушку и обняла ее, как ребенок любимую игрушку.
— Но ты рассказал ей.
— Рассказал о чем? — напрягся Люк.
Почему он надеялся, что что-то изменится? Она никогда не доверяла ему.
— О, Люк! — вздохнула Сторм. — Я знаю, ты сможешь все объяснить, но…
— Объяснить что? — спросил Люк, не понимая, о чем она говорит.
Сторм с болью посмотрела на его красивое лицо.
— Карла сказала, что ты сообщил ей о содержании папиного завещания. О том, что ты унаследовал в пожизненное владение половину ранчо.
— И ты поверила?
— Только потому, что никто другой не мог рассказать ей, — умоляюще взглянула на него Сторм.
— Но ты ведь сказала Нони.
— Да. Я люблю Нони. И Нони любит меня. Я знаю ее всю жизнь и доверяю ей.
— Но не доверяешь мне. Ты спишь со мной. Ты забываешь обо всем в моих объятиях. Я могу возбуждать тебя снова и снова, но это только секс, пусть и потрясающий. Может даже, наслаждение, которое ты получаешь от него, раздражает тебя?
— Люк! — Сторм была шокирована такой откровенностью.
— Кто я для тебя? — требовательно спросил он. — Сирота, которого пригрел твой отец. Сирота-нахлебник. Ты ненавидишь меня всю свою жизнь.
— Ненавижу! — взорвалась Сторм. — Я люблю тебя, Люк! Я ненавижу себя за то, что так плохо с тобой обращалась!
— Ты меня любишь? — Люк инстинктивно сделал шаг к ней. — Тогда докажи. — Он наклонился и прижался губами к ее губам, горя как в лихорадке. Его рука накрыла ее грудь. Соски тут же напряглись в ответ. Он целовал ее настойчиво, требовательно, властно, словно хотел наказать за всю боль, которую она ему причинила.
— Люк! — взмолилась Сторм. — Пожалуйста, остановись.
В тот же миг Люк отпрянул от нее.
— Не знаю, почему я позволяю тебе так обращаться со мной. Но все кончено, Сторм.
Опершись о ручки кресла, Сторм попыталась встать и наступила на больную ногу.
— Ах! — вскрикнула она.
Люк бросился к ней на помощь. Он подхватил девушку на руки и усадил обратно в кресло.
— Завтра я уезжаю осматривать дальние участки, — объявил он. — Меня не будет около недели. Я ничего не рассказывал Карле. Но подозреваю, что она могла опуститься до подслушивания под дверью.
— Так и есть! — задрожала Сторм. Она вспомнила шум за дверью, когда они с Нони говорили на веранде. — Она слышала мой разговор с Нони. О господи, Люк, прости меня.
