— Это было бы прекрасно, но я сегодня ужинаю с другом.
— Тогда в другой раз, — проговорил Адам Кэзуэлл, слегка покраснев.
— А вот и мистер Робартс! — внезапно закричал Леон, обратив взгляд к лестнице.
Это и в самом деле был он. Леон помахал рукой, приглашая Линка присоединиться к ним. Мог бы и не беспокоиться:
Линк и так направлялся прямо к группке у двери.
— Леон, верно? — Он улыбнулся малышу и пожал ему руку.
— Леон Кэзуэлл, мистер Робартс, — ответил мальчик, радостно пожимая в ответ его руку. — А это мой папа, Адам Кэзуэлл, пианист и композитор. Джорджи вы знаете.
— Да, конечно. Добрый вечер, Джорджи. — Линк бросил на нее блестящий взгляд. — Я забеспокоился — ведь ты опаздываешь.
— Боюсь, тут виноват мой сын, — извинился Адам Кэзуэлл. — Очень рад познакомиться с вами, Робартс.
Двое мужчин пожали друг другу руки.
— Мне хорошо известны ваши произведения, — вежливо заметил Линк. — Совсем недавно я слушал вашу лирическую драму в Сиднее. На меня она произвела большое впечатление.
— Спасибо. — Адам Кэзуэлл казался польщенным. — Мне она очень тяжело досталась.
— А сейчас папа пишет о море, — с гордостью сказал Леон. — И он хочет посвятить это произведение Джорджи.
Джорджии в последний момент удалось сдержать удивленное восклицание, а Линк вскинул брови:
— Это правда?
— Ты придумываешь, Леон, — запротестовал его отец с видом провинившегося школьника, но никак не прославленного композитора.
— Ну а как ты сам говорил, папа? — Леон бросил на него неуверенный взгляд.
— Что мисс Беннетт очень красивая.
— Как морская богиня, — добавил Леон.
— Я думаю точно так же. — Линк был сама вежливость. — Ну а теперь нам действительно пора идти. — Он повернулся к безмолвной Джорджии и взял ее за руку. — Рад был познакомиться с вами, Кэзуэлл. И с тобой тоже, Леон.
— До свидания, Джорджи. Увидимся утром, — сказал Леон. — Я сейчас позвоню в бюро обслуживания.
— Очень умный мальчик, но он может надоесть, — пробормотал Линк, когда они отошли на значительное расстояние.
— Он очень одинок, — сказала Джорджия. — Заброшенный ребенок.
— На этом острове есть другие дети. Ему надо с ними подружиться.
— Конечно, Леон подружится с ними, но он привык к взрослой компании. И очень скучает по матери.
— Но ты же не его мать, Джорджия, так что не увлекайся.
— Трудно не принять в нем никакого участия. Адам слишком занят собой. Он любит сына, но постоянно забывает о нем. Насколько я поняла, Адам заснул так крепко, что Леон не смог его разбудить.
— Может быть, он пристрастен к наркотикам? — довольно резким голосом высказал предположение Линк.
— Надеюсь, что нет, — вздрогнула Джорджия. — Не думаю. У него совершенно нормальные глаза.
— Ты в них смотрела, не так ли?
— У него очень задумчивый взгляд.
— По-моему, он определенно увлечен тобой.
— Но только не моими глазами.
— Что ты имеешь в виду? — Линк взглянул на нее, такую женственную в белом длинном платье с вышитыми незабудками.
— Сказал, что они должны быть зелеными.
— Ах, ну да! — резко воскликнул Линк. — Морская богиня, конечно же. Дочь Нептуна.
— Похоже, он меня именно так и представляет.
Линк подвел ее к свободному столику.
— Кто-то должен сообщить его жене о том, что происходит, — проговорил Линк, пододвигая ей стул.
— В чем дело? — спросила Джорджия таким тоном, что сидевшие неподалеку три пары обернулись на нее. — Что ты имеешь в виду? — повторила она уже тише, когда он уселся напротив нее.
— Джорджия, не будешь же ты отрицать, что он нашел новую музу?
Неожиданно для себя она вспыхнула.
— Меня не в чем винить. Я не давала ему ни малейшего повода.
— Послушай, тебе и не нужно давать повод. Каждый раз, когда ты входишь в комнату, все головы поворачиваются в твою сторону.
— Линк, ради Бога! — с раздражением воскликнула она.
Он пожал плечами.
— Я не хочу, чтобы ты попала в затруднительное положение, вот и все. Насколько я помню, свою лирическую драму он посвятил жене. На самом деле он очень талантлив. Но лично я предпочитаю композиторов вроде Бетховена или Брамса. То есть я считаю, что в музыке должна присутствовать мелодия.
— Я тоже так считаю, — сказала Джорджия.
Линк поднял руку, подзывая официанта.
— Что будем заказывать? Только не говори, что ограничишься минеральной водой.
— Сухой испанский шерри. Охлажденный. Хочу сохранить ясную голову. — Но сохранить голову ясной при его шарме было очень трудно.
Они разговаривали о многих вещах: о музыке, книгах, фильмах, путешествиях, политике. Джорджия спрашивала Линка о работе, упомянула отель, который, как она узнала, был построен по его проекту. В свою очередь он с видимым интересом слушал ее рассказ об интерьерах и о различных находках, которые ей удалось сделать в этой области. И это также отличало его от Гэвина, которому разговоры об интерьерах казались невыносимо скучными. Даже когда Гэвин поздравлял ее с очередной премией, чувствовалось, что особого значения он событию не придает. А Линк Робартс, судя по всему, интересовался не только архитектурой, но и внутренним обустройством зданий.
— Ну а как тебе этот ресторан? — спросил он, обводя глазами стены.
— Послушай, лучше я расскажу тебе новости. — Джорджия доела последний кусочек восхитительной маринованной коралловой форели и отложила в сторону нож с вилкой. — Дядя Роберт поручил мне переоборудовать отель.
— Очень по-родственному, — сухо заметил Линк. — Здесь же масса работы. Интересно, ты-то сама понимаешь это?
— Ну, пока я не занималась отелями, что вовсе не значит, будто я не знаю, как это делается.
— Решение уже принято? — Лицо Линка в золотистом снопе света казалось высеченным из камня. Внезапно он напомнил Джорджии ее отца.
— Да. Я бы даже хотела пригласить тебя приехать сюда снова, когда мы все закончим.
— Джорджия, ведь здесь много чего надо переделывать. — Он посмотрел на нее через освещенный свечами стол. — И перед тем, как ты начнешь думать о цветовой гамме, материалах и тому подобном, необходимо заняться некоторыми структурными изменениями. Твоя идея купола превосходна, но вряд ли Роберт Мобрей согласится на такие расходы. Он будет вынужден придерживаться весьма скромной сметы.
— Ты уже все выяснил? — В голосе Джорджии слышался вызов.
