После того как Адам высказался полностью за проведение выставки, напряжение спало. Полдень прошел без каких-либо потрясений, а по мере приближения сумерек Надя стала излагать свои соображения о возможной реакции на произведения Дэвида, как будто они появились благодаря ей одной. Клэр охватывало раздражение, она едва сдерживалась, чтобы не встать и не завопить от ярости. Она страшно нервничала!
Когда после обеда Адам взял ее за руку и предложил прогуляться, она оттолкнула его.
Он усмехнулся:
— Вы прелесть, Клэр, но что-то с вами творится. Успокойтесь. Основное испытание пройдено! — Он вывел ее на веранду, несмотря на Надины тщетные попытки опередить его.
У него был раздраженно-веселый голос.
— Когда Надя садится на своего конька, это у меня отнимает последние силы. Я чуть не заснул. Давайте освежимся морским воздухом!
Клэр так стиснула руки, что костяшки побелели, и постаралась удержаться от каких-либо комментариев. Ночной бриз шевелил ее легкую одежду, луна медленно и величественно двигалась по небосводу огромным медным кругом. Она подозревала, что Адам в опасном для нее настроении. Она же в этот вечер чувствовала себя отвратительно.
— Я не могу ничего поделать. Я совершенно выдохлась, испеклась, — проговорила она несчастным тоном. Он же обращался с ней словно с избалованным ребенком.
— Не надо доказывать. Я верю. Что случилось? Спустимся на пляж, там вы сможете мне все рассказать.
Он помог ей спуститься, как ребенку, только что научившемуся ходить. Она старалась собраться с духом.
— Я должна уехать с острова, Адам, — выговорила она безжизненно.
— Дэвид?
Она молча кивнула.
Он поднял камушек и швырнул его в воду.
— Очевидно, он сильно увлечен, но, думаю, с ума от страсти не сходит!
Дьявольская ирония вывела ее из себя, и она яростно прошептала:
— Я в самом деле хотела бы вас возненавидеть!
— Можно это делать на расстоянии? — протянул он. — Это вас удовлетворит и будет безопаснее… для вас!
Его убежденность действовала расслабляюще. Клэр шевельнулась, как листок в бурю.
— Простите! — попробовала она извиниться очень серьезно. — Но вы меня к этому подталкиваете. Сходить с ума от страсти! Вы, должно быть, были ужасным мальчишкой.
— И не говорите!
Она никогда не соответствовала ему, ни духовно, ни эмоционально, так почему бы просто не сбежать и не оставить все как есть? Но она не могла. Она стояла, глядя на него, словно прикованная, ощущая нарастающую слабость.
Он коротко усмехнулся:
— Что у меня действительно получается, так это вгонять вас в сон. — Она дернулась, словно собираясь убежать. Он придержал ее за руку. — Так что вас довело до такого состояния? Вы слишком умны, чтобы играть бессловесную блондинку, хотя общепризнано, что блондинки доставляют больше хлопот, чем брюнетки.
— О, пожалуйста, Адам! — взмолилась она.
Его поведение вновь изменилось.
— Рассказывайте! — бросил он решительно. — Проще и ближе к делу, если можно.
— Дэвид попросил меня выйти за него замуж, — сказала она тоном одновременно раздраженным и озадаченным.
Его рука сжала ее так больно, что она закусила губу.
— Совсем плохо! Как жаль, что меня не было на сцене. Что сказали вы?
Она отвернулась, и он довольно бесцеремонно повернул ее за подбородок.
— Ну?
— Ничего определенного, — прошептала она. — Дэвид был такой мягкий, он просто обезоруживал. У меня не хватает духу ранить таких людей, как Дэвид.
Он глухо проворчал:
— Милая моя, вы во власти своих эмоций. Увядающая фиалка! Лучше оставьте это мне. Я вот могу быть весьма черствым.
— Но как я могу? — Она заглянула в его мужественное лицо, понимая, что мало кто мог бы держаться с ним на равных.
— Дорогая моя девочка, а как вы не можете? Вы действительно все сделали. Дэвид питает большие надежды. Надя смотрит как змея, когда я предлагаю забрать вас с острова, и не отсутствие Тины ее тревожит.
Она поникла головой беспомощно:
— Мне надоело говорить, Адам, что вы мне причиняете боль.
Его хватка ослабла. Не сильно, но настолько, что можно терпеть. Она затрепетала.
— Я не могу ехать с Тиной к вашей тете. Вы это знаете. — Она говорила в замешательстве и так тихо, что он принужден был наклониться.
— Отчего же?
— Просто не могу. Я привязалась к Тине, слишком привязалась. Но в действительности я ей не нужна, во всяком случае надолго. Она очень продвинулась в учебе, и с этой точки зрения я не предвижу особых затруднений, но ей действительно нужна хорошая школа на материке, общение с другими детьми. Два года она росла в одиночестве, взрослея не по летам, привыкая к недетским ситуациям. Ей нужна компания ее сверстников, и она ее, судя по вашим словам, получит у вашей тети. Я там просто буду не нужна.
Он приподнял ее за подбородок:
— Бедная малышка! Сердце ее разбито, а она такая славная!
— Вы жестокий змей-искуситель, — выдохнула она.
— Когда-нибудь вы меня выведете из себя, юная леди!
— Постараюсь, чтобы этого не случилось. — Хотеть-то она, может, и хотела, но все работало против нее — луна, небо, усыпанное звездами, шелковистый морской ветерок, мужчина перед ней. Невозможно было ничего поделать. Она чувствовала себя перед ним цветком, колыхающимся на длинном стебельке, словно тело имело свою отдельную душу, вне логики и желаний.
Он обнял ее и быстро шепнул на ухо:
— Вы сдаетесь или вы слишком устали?
Она метнула в него взгляд, переполненный чувствами. Она поймана, поймана безнадежно!
— Нет, моя овечка! Хватит поднимать тревогу. У меня была хорошая школа выживания. У вас глаза расширяются, когда с вами занимаются любовью, вы знаете? А ваш друг Надя! Смотрела за вами весь вечер, как коршун!
Горло у нее пересохло, ее всю трясло. И с чего это он так уверен, что она хотела его поцеловать?
— Это какой-то кошмар. — Она была совсем убита.
— Ну, уже идет к концу. — Он нахмурился, но выглядел скорее озабоченным, чем раздосадованным.
Она издала какой-то звук, и он быстро повернулся к ней.
— Не беспокойтесь. — Его насмешливый голос был удивительно мягок. — Все это пройдет!
Она коснулась его руки, словно не могла примириться с этим:
— Пожалуйста, не говорите ничего сегодня, Адам!
Он отвел взгляд от ее глаз, наполненных мольбой.
— Чем скорее, тем лучше!
