Алекс сидела в седле непринужденно и изящно. Имея возможность ездить на самых отборных лошадях, она сделалась отличной наездницей, мгновенно угадывала малейшую перемену настроения своего скакуна. Сегодня утром Скотт дал ей гнедую лошадку с бархатными глазами, покладистую четырехлетку по имени Регина.
Нога уже совсем не беспокоила Алекс, но все же она крепко держала поводья. На всякий случай Скотт ехал поближе к ней. Иногда он заезжал вперед, чтобы отвести в сторону низко свисающие ветви. Один раз он показал ей вдали, близ северо–западной границы поместья, целое стадо ухоженных коров, которых перегоняли на новое пастбище. Над ними висела туча красной пыли, а их мычание напоминало отдаленные раскаты грома.
Невдалеке от лагуны Голубой Леди они миновали «поляну духов» — несколько концентрических кругов из камней причудливой формы, окрашенных в белый и черный цвета, в яркие цвета охры и красно–коричневой сиены. Круг жизни, Не сговариваясь, они повернули лошадей в обход, чтобы не потревожить священное место. Туземная символика полна глубокого смысла, как и вся духовная жизнь аборигенов.
Неожиданно в тени акаций, где они ехали прозвучала чистая музыкальная нота — нежная, мягкая, неописуемо прекрасная. Вот опять, ближе, сильнее.
— Вон там, — тихо, взволнованно проговорил Скотт, показывая рукой.
Алекс успела увидеть только краешек хвостового оперения, и медонос–колокольчик, прошуршав листьями, скрылся в кустарнике.
— Не может быть! — выдохнула Алекс, вся сияя от восторга. — Неужели это наш колокольчик?
— Давай будем считать, что это он, — снисходительно усмехнулся Скотт. — Оставим лошадей здесь, дальше пойдем пешком.
Он соскочил с коня, помог Алекс сойти на землю, а потом привязал лошадей к низко склонившейся ветке.
И вот перед ними открылась лагуна — широко раскинувшееся водное пространство в форме полумесяца. На изумрудной воде, посеребренной солнцем, множество кувшинок поднимали свои белые головки над большими блестящими листьями. Медленно покачивались камыши и дикие ирисы, а на дальнем берегу озера возвышался, словно тотем, белоствольный эвкалипт.
Скотт шел рядом, готовый в любой момент подхватить Алекс, если она споткнется.
— Как красиво! — воскликнула Алекс.
— Повезло с зимними дождями.
— Эти дикие цветы… Мне будет их не хватать.
— Ничего, зато тебе надарят целую кучу букетов в целлофане, — хмыкнул Скотт.
— Может быть… — Алекс отвела глаза, ее голос звучал еле слышно. — Скажи, ты не женишься на Валери?
Скотт надвинул шляпу на глаза.
— Алекс, мне нужна жена. И дети. Жизнь в одиночестве не слишком радует.
Его внимание привлек какой–то звук. Журавль слетел на берег лагуны и принялся отрабатывать элементы своего брачного танца.
— Вот, видишь? Каждому нужна пара.
— Но — Валери! — не сдержалась Алекс.
— А что? Ты ревнуешь?
— Просто беспокоюсь за тебя. — Это была чистая правда.
— Нет, Алекс. Ничего подобного. — Его недобрая усмешка вызывала у нее тревожное чувство. — Хватит разговоров. Давай просто наслаждаться тишиной и красотой. — Скотт взял ее за руку подвел к самой кромке воды. — Боже, как здесь хорошо!
Подняв голову, Алекс провожала взглядом летящих черных какаду с характерными алыми хвостами.
— Ты себе не представляешь, как мне не хватает всего этого в городе!
Скотт рассмеялся.
— Но ты берешь себя в руки и танцуешь, танцуешь, танцуешь. А что ты будешь делать, когда придет время уйти из балета? Если только ты не намерена продолжать до бесконечности, как Марго Фонтейн…
Алекс покачала головой.
— Такое мало кому удается. А сравниться с ней талантом не может никто. Если мне удастся вернуться на сцену, думаю, я продержусь лет до сорока.
— Заводить детей будет уже поздновато.
— Я знаю.
— Тебя это не волнует?
— Господи, Скотт, конечно, волнует! Иногда я боюсь, что опять останусь совсем одна, как тогда, когда погибли мои родители.
— У тебя была Винни. У тебя был я.
— Наверное, если бы не ты, я бы не выжила, — взволнованно сказала Алекс, сжимая его руку.
— Может, не так успешно, но выжила бы. Ты, Алекс, в чем–то даже посильнее меня.
— Как это может быть?
— Мужчины редко проливают слезы, но они истекают кровью. Считается, что женщины более романтичны, но мужчины тоже умеют мечтать. А когда их мечту разбивают, это страшно. В отличие от меня ты отбросила воспоминания о нашем общем прошлом. В то время я был твой со всеми потрохами. После долгих, прекрасных и чистых отношений мы стали любовниками. Как подумаешь, просто смех!
— Я ведь была девственницей, Скотт.
— Знаю, знаю. В твоей жизни не было никого, кроме меня. Вот только, когда пришло время оформить все официально, ты отступила. Интересно, сколько мужчин побывало с тех пор у тебя в постели?
— Считая и тебя? — Его холодные, оскорбительные слова привели Алекс в ярость. — Как ты сам выражаешься, Скотт, тебя это абсолютно не касается.
— Но ведь ты же мне как родная, — издевался Скотт.
— Мы так прекрасно ладили, когда я была маленькой, — вздохнула Алекс.
— Да, а теперь совсем не ладим. Должно быть, всему причиной — роковая страсть. А может, ни чего больше и не было с самого начала. Алекс чуть не ударила его.
— Не смей так говорить! Нас многое связывало… И все еще связывает.
— Ты имеешь в виду то, что мы занимались любовью? — сардонически поинтересовался Скотт.
— Я хотела этого не меньше, чем ты. Я имею в виду другое. Посмотри, иногда у нас с тобой все совсем как раньше. Только что, когда мы выехали, ты казался таким довольным.
— Я представлял себе, что мы с тобой не расставились. Ты знаешь, Алекс, как я тебя хочу — и сам на себя злюсь. Я никогда не освобожусь от тебя до конца, но нужно же как–то жить дальше. Ты вернешься на сцену, будешь снова карабкаться вверх. Может, даже пробьешься в Лондонский Королевский балет.
— Ты так уверен, что я поправлюсь?
— Я в жизни не видел более целеустремленной личности.
Алекс отвернулась, чтобы он не видел ее несчастного лица. Он никогда ее не простит!
— Поедем дальше? — спросила она, старательно скрывая свою боль.
— Если хочешь. — Его голос тоже выдави и волнение.
— Скотт…
Он только покачал головой.
— Я люблю тебя! Я всегда буду любить тебя. Пожалуйста, верь мне,
— Нет.
Глаза Алекс наполнились слезами. На какую–то секунду ей показалось, что она сможет снова завоевать его доверие. Дважды Скотта оставляли любимые женщины — мать и Алекс. Стефани много раз пыталась сблизиться с сыном, но все было напрасно. Он отгородился от нее раз и навсегда.
