Алана заморгала, растерянно повела головой в одну, в другую сторону, озадаченно посмотрела на Гая и, подавив зевоту, спросила:
– Я что, уснула?
– Да так сладко, – насмешливо отозвался он.
– Невероятно!
– Что ж тут невероятного? Любой бы овчар на твоем месте уснул, – ехидно заметил он.
– Зато теперь я дома! – торжествующе заключила девушка.
– Да, с доставкой до дверей, миледи… Пригласишь зайти? – попросился он.
– Ну… – замялась Алана. – Знать бы, как там папа… – задумчиво проговорила она.
Но в этот момент на крыльце появился Бадди, как всегда сияя белоснежной улыбкой.
– Мисс Лана, а я и не знал, что вы вернетесь сегодня! Добрый вечер, мистер Радклифф.
– Добрый вечер, приятель… Как дела дома? Все ли хорошо? – по-хозяйски спросил его Гай.
Бадди хмуро и озадаченно посмотрел на мужчину. У парня не было привычки отчитываться перед чужаками.
Юноша подошел к Алане и тихо проговорил:
– Мистер Алан снова запил.
– В каком он состоянии? – тоже тихо спросила она.
– Пока в приподнятом, говорливом… Но это пока. Я лучше пойду к нему. Хозяину нужен слушатель.
– Да, Бадди, ступай. Спасибо тебе.
– Не за что, мисс Лана. Это мой долг, – проговорил мальчишка. – Но мне понадобится помощь. Он уже несколько раз отключался всвоем кресле. Я пытался отвести его наверх. Но у меня сил не хватает.
– И не пытайся больше, – запретила ему девушка. – Еще надорвешься. Вместе отведем.
– Я вам помогу, – вызвался Гай Радклифф.
– Не вмешивайтесь, прошу вас. Это дело семейное, – сердито воспротивилась Алана.
– Дала бы парню передохнуть, – строго зашептал ей Гай, затем спросил Бадди: – Ты сегодня отдыхал, перекусывал что-нибудь?
– Нет, сэр. Времени не было. Я не отлучаюсь от мистера Алана, как мне и было велено.
– Тогда отправляйся-ка ты, приятель, отдыхать, а хозяина предоставь мне с мисс Ланой! – безапелляционно потребовал Гай и, обращаясь к Алане, добавил: – Хороший парнишка.
– Мы тут все хорошие, да только жизнь у нас ни к черту! – еле сдерживая слезы, бросила она и побежала в дом.
Алана рухнула на колени перед креслом отца.
Алан Кэллахан приподнялся и осоловело уставился на дочь, затем заметил входящего Гая Радклиффа.
– Гай! – тяжело приподняв правую руку, воскликнул он и заморгал красными водянистыми глазами. – Надо же! Простите… Никак не ожидал, – извиняясь, пробормотал он.
– Почему бы вам не подняться в свою спальню, Алан? – ледяным голосом проговорил сосед.
– В спальню? – словно растерявшись от такой непривычной строгости, повторил Алан Кэллахан. – А почему бы и нет? – простодушно заключил он, делая одну за другой безуспешные попытки подняться.
– Папочка, я помогу тебе, – сострадательно прошептала Алана, подхватив отца под локоть, но ей мало что удалось, разве что вновь погрузить его в кресло.
– Ладно, Алана, отступись. Я все сделаю, – тоном не терпящим возражения проговорил Гай Радклифф.
Алана подчинилась, старательно воздерживаясь от слез более из-за присутствия отца, нежели постороннего.
Гай неожиданно легко взвалил на себя пожилого человека и направился к лестнице. Девушка предпочитала не смотреть, как там он управится дальше. Сердце ее сжалось от отчаяния и унижения, и все то время, что Гай отсутствовал, она провела в некоем подобии оцепенения. До нее лишь доносилось нечленораздельное бормотание отца, который впал в забытье.
– Что сталось с комнатой? – гневно воскликнул Гай, вернувшись. – Где все вещи? Это же голый угол!
– Так захотел отец, – сдавленно ответила девушка. – Он себя наказывает.
– Кошмар, – проговорил Гай, – рухнув на диван. – Я раздел его и уложил под одеяло. До утра можешь за него не переживать. Он устроился там с относительным комфортом… Поверь, ему сейчас куда приятнее, чем тебе.
– Оставьте свои иезуитские замечания при себе, мистер Радклифф! – прикрикнула на него Алана.
– Прости, Лана… Он все бредит Аннабел. Сколько ему? Пятьдесят пять – пятьдесят шесть? Если бы прежде мне кто-то сказал, что Алан Кэллахан так опустится… Лана, кто-то должен его убедить, что им движет не тоска и отчаяние, а трусость! Алан Кэллахан боится открыть глаза на тот ад, в который он вверг свою семью одним неверным поступком. Он мусолит в воспоминаниях один-единственный день катастрофы, отказываясь замечать, что с тех пор каждый день приносит свою маленькую катастрофу. Тогда он лишил жизни свою возлюбленную жену, теперь же отнимает призвание у своего сына, убивает свою дочь непосильным трудом…
– Замолчите! – пресекла его разглагольствования Алана Кэллахан. – У вас ко всем находится сочувствие, даже к такому черствому человеку как Чарлз Денби, но только не к моему отцу!
– Да потому что Чарлз Денби никогда не был тем человеком, на которого бы мне хотелось ровняться. А Алан Кэллахан им был. Я уважал его и многому у него научился. Поэтому теперь чувствую себя обманутым, хотя не меньше вас с Кираном сострадаю тому, что с ним сталось. Но трусости такой понять не могу.
– Алан Кэллахан не трус и никогда им не был! Он несчастный человек, лишившийся самого дорогого в своей жизни. Ты не знаешь, как он любил мою маму! Я запрещаю тебе осуждать моего отца! – Она не заметила, как перешла на «ты».
– И ты такая же гордая и малодушная. Для вас нет ничего более пугающего, чем заставить себя глядеть в глаза правде.
– А ты знаешь, какова она, эта правда? У тебя обо всем есть свое безошибочное мнение? Ты никогда не заблуждаешься, ты всегда прав, ты не испытываешь сомнений! Право же не знаю, как тебе такое удается. Ты так уверен в себе, что готов взять на себя просветительскую миссию учить всех и каждого, как быть, что делать, чего не делать. Кто ты такой, Гай Радклифф?! Кто ты, черт побери, такой?!
– Начнем с того, что твой отец не единственный житель долины, познавший горький вкус потери. И моя собственная мать не стала исключением, потеряв супруга, тоже, между прочим, беззаветно любимого. Но она не позволила себе потерять в скорби человеческое достоинство. И, в первую очередь, ради меня.
– Эти две смерти невозможно сравнивать, – горестно констатировала Алана.
– Конечно… Твой отец повинен в смерти твоей матери. Да только его роман с бутылкой много дольше его вдовства. Ведь именно из-за вина погибла Аннабел, и это его пьянство не обеляется горем, как ни ряди… Алана нужно лечить. И этим должны заняться вы с Кираном, а не закрывать глаза на его пороки. Алана необходимо лечить, иначе он убьет еще кого-нибудь, себя он уже убивает. И лечить его нужно в первую очередь нелицеприятным честным и непреклонным отношением… И не нужно лукавства, Лана. Ты сама сказала, что твоя жизнь ни к черту.
