— Почему? — не понял Дронго.
— Степан Проталин был двоюродным братом моего мужа, —
пояснила Жанна Михальская, — и Вано Ревазович знал об этом. Поэтому он не стал
бы никогда говорить со мной об этом человеке.
Дронго и Славин переглянулись.
— Проталин — двоюродный брат вашего мужа? — переспросил
Славин. — Черт побери, почему об этом никто не знает?
— Как это не знает? — в свою очередь удивилась Михальская. —
Весь город об этом знает. У нас в провинции все знают друг друга, и все —
близкие или дальние родичи. Моя фамилия Михальская по мужу. А мать мужа была
сестрой отца Проталина. Мой бывший супруг и Степан Проталин были двоюродными
братьями.
— И Тевзадзе об этом знал?
— Конечно, знал.
Дронго нахмурился.
— Похоже, наш следователь торопился так быстро оформить
уголовное дело, что не обратил внимания на столь важный факт. Супруг женщины, с
которой встречался Тевзадзе, был братом убитого Проталина. Появляется
конкретная цепочка. Или он не хотел обращать внимания на подобные факты?
— Похоже, не хотел, — согласился Славин.
— Вы знали, что дочь Тевзадзе подала заявление в загс? —
спросил Дронго.
— Об этом знал весь город, — усмехнулась Жанна, — вы
приехали из Москвы, а там людей больше, чем в трех соседних областях, и никто
никого не знает. А здесь все знали и отца Саши, и его деятельную маму, которая
возглавляет нашу лучшую среднюю школу.
— Тевзадзе не говорил вам о своих планах? Я имею в виду ваши
дальнейшие отношения?
— Я не совсем вас поняла, — переспросила Жанна, — в каком
смысле о наших отношениях?
— Может, он собирался сделать вам предложение? Или как-то
иначе построить ваши отношения?
— Зачем? — удивилась Михальская. — Он старше меня на
восемнадцать лет. По возрасту годился мне в отцы. Скажу честно, что нам было
очень неплохо вдвоем. Он был чуткий, внимательный, деликатный, заботливый
мужчина. Почти как отец. Зачем мне портить отношения с таким человеком и
выходить за него замуж? Я не уверена, что его дочь приняла бы такую молодую
маму. А мой сын точно бы не захотел такого старого второго отца, тем более что
у него есть настоящий папа, которого он любит. Вано Ревазович не был ревнивым Отелло
и никак не ограничивал мою свободу, что для меня много значило. Почему я должна
была все это терять? Во имя чего? Нас обоих очень устраивало наше совместное
существование.
— Вы ходили к нему в следственный изолятор?
— Нет. Разумеется, не ходила.
— Почему «разумеется»?
— Неудобно. Я ведь ему не жена и не сестра. В каком статусе
я могла там появиться? Его сотрудница? Все и так знали о наших отношениях. И
там все время дежурили его дочка и ее жених. Я считала, что мне совсем не
обязательно там показываться. Майданов тоже туда часто ездил, я имею в виду
нашего директора.
— Следователь вызывал вас для допроса?
— Нет. Меня никто не вызывал. Что я должна знать об этом
убийстве? Только то, что Степан Проталин был родственником моего бывшего мужа.
Ну и что? Какое я имею к этому отношение? Или потому, что я встречалась с Вано
Ревазовичем, Проталин должен был меня ревновать, и тогда мой ухажер должен был
убить брата моего бывшего мужа? Муть какая.
— Ромео заколол Тибальта, двоюродного брата Джульетты, и это
стало причиной огромной трагедии, — напомнил Дронго.
Славин прикусил губу, чтобы не улыбнуться.
— У нас здесь нет такой кровавой вражды между семьями, —
отрезала Жанна, — и сейчас не Средние века. Зачем Вано Ревазовичу нужно было
убивать Степана, если он меня не ревновал даже к бывшему мужу? Зачем?
— Этого я не знаю. Но следователь обязан был допросить вас и
сам ответить на эти вопросы.
— Вы меня в такие дела не впутывайте, — рассудительно
сказала Жанна, — мне они ни к чему. С кем я встречалась — это мое личное дело.
С кем хочу, с тем и встречаюсь. А к убийству Проталина я не имею никакого
отношения. У нас следователи тоже не дураки, знают, кого приглашать.
— Понятно, — Дронго посмотрел на Славина, — спасибо вам за
эту беседу. Извините, что вас побеспокоили.
— Ничего. — Она поднялась, поправила прическу. — Скажите,
пожалуйста, а он может вернуться? Я имею в виду быстро? Может, ему дадут
несколько лет и отпустят по амнистии?
— Не отпустят, — честно ответил Дронго. — Если суд признает
его виновным, то он наверняка получит пожизненное заключение. Или лет двадцать
пять. И никогда больше сюда не вернется.
— Понятно, — вздохнула она, — очень жаль. Он был таким
хорошим человеком.
Она снова поправила прическу, попрощалась и вышла из
кабинета.
— Я потребую, чтобы они начали новое расследование, — быстро
заявил Славин, — нужно было проверить все связи Тевзадзе, всех его знакомых. А
они ограничились формальными проверками.
— Не нужно так горячиться. Нам всем интересно, что бывший
муж Жанны Михальской был двоюродным братом погибшего, но следователь резонно
может задать вопрос — ну и что? И мы не сможем на него ответить. Ведь наличие
родственных связей бывшего мужа своей любовницы с офицером милиции еще не
доказывает прямого умысла на убийство этого офицера.
— Это доказывает, что следствие было проведено небрежно и не
обратило внимания на ряд важных фактов, — возразил Вячеслав, — и вообще с
самого начала оно велось излишне тенденциозно.
— Не употребляй такие слова в провинциальных судах, —
усмехнулся Дронго, — здесь тебе не Москва, а провинция. Давай отправимся в
милицию и переговорим с начальником уголовного розыска. Проталин был его
непосредственным руководителем.
— Поехали, — согласился Славин, — только теперь я понимаю,
как глупо тратил время. Нужно было сразу проверить все возможные связи
Тевзадзе.
— Даже если бы ты все проверил, у тебя могло ничего не
получиться. Не забывай, что Нино видит в тебе своего сверстника, а не адвоката.
И Жанна, возможно, не стала бы с тобой откровенничать. Я уже не говорю о том,
что ты наверняка считал Тевзадзе стариком и не думал, что он в свои пятьдесят
два может иметь знакомую женщину. Насчет встречи с Марленом Саакяном тоже
неизвестно. Одно дело, когда в Новгород приезжает молодой адвокат, о котором
никто и ничего не знает. Не обижайся, надеюсь, что временно. А совсем другое —
опытный эксперт, о котором он наводит справки и о котором ему выдают всю
информацию. Поэтому не стоит себя укорять. Только прежде, чем уедем, давай
зайдем в приемную. Там ведь находятся два секретаря. Значит, одна девушка
работала с Тевзадзе.
Они вернулись в приемную, где работали две молодые девушки.
Обе подняли голову, когда они вошли.
