— Почему боитесь? — не поняла Инна.
— Иначе я бы с вами не встретился, — пояснил Дронго. —
Представьте, что душ работал бы идеально. Вы искупались бы внизу, а я наверху.
Потом я заснул, а вы в шесть часов утра могли просто уехать. И мы бы никогда не
увиделись. Было бы ужасно обидно.
— Спасибо вам за эти слова, — она вела себя как маленькая
девочка, — честное слово, встречу с вами я запомню на всю жизнь. И мне было
действительно так интересно. До свидания.
— До свидания.
Он положил трубку. Значит, у Вано Ревазовича есть «заначка»
в более чем полмиллиона евро. Очень неплохо для бизнесмена средней руки. Но это
как раз свидетельствует в его пользу. Обладатель таких денег не стал бы идти на
обычное уголовное преступление. И главное — нет никакого мотива.
В этот день он еще успел позвонить Вячеславу Славину. Они
вместе с Тевзадзе читали уголовное дело и спорили над каждой страницей. Вано
Ревазович готов был ставить свои автографы где угодно и когда угодно, а Славин
дрался буквально за каждую страницу, каждый абзац.
Вечером позвонил Кружков из Калуги.
— Здесь его помнят, — сообщил Леонид. — Еще остались старики,
которые помнят, как он работал участковым. Говорят, что назначал неслыханные
поборы, был человеком злым и смелым. Не боялся отоморозков даже в те годы. Но
установил твердую таксу и собирал ее со всех магазинов и ресторанов своего
участка. В общем, типичный образчик начала девяностых. Сейчас, может, он
изменился, заматерел, стал другим. Но тогда был молодым и наглым. Потом уехал в
Чечню. Здесь некоторые говорят, что он был в составе новгородского ОМОНа,
который попал в засаду и все его члены были убиты.
— Не все, — возразил Дронго, — трое выжили.
— Их тогда предали, — добавил Кружков, — считалось, что они
должны были обойти позиции боевиков. А вместо этого попали в засаду. Почти весь
отряд был перебит. Многие говорят, что тогда все погибли.
— Не все, — ответил Дронго, — тогда погибли не все. А вот
сейчас добивают их остатки. Хотя ты все равно не поймешь. Можешь возвращаться в
Москву.
Он убрал телефон и включил телевизор. По новостям
рассказывали об изменениях, которые происходили в Чечне, о новых стройках в
городах и селах. Он задумчиво смотрел на экран. Если тогда погиб весь отряд, а
сейчас происходят такие трагические события, когда одного офицера убивают, а
другой стреляется сам, то не может быть, чтобы истоки не лежали в событиях
почти пятнадцатилетней давности. А если прямо завтра утром полететь в Чечню и
постараться выяснить, что там происходило? Может, стоит рискнуть. Хотя прошло
уже столько лет. Вряд ли кто-то остался в живых из тех, кто помнит об этих
событиях. Для начала нужно войти в Интернет и проверить, нет ли там
какой-нибудь более конкретной информации.
Он присел за стол. «Трагедия новгородского ОМОНа» — он сразу
нашел статьи того периода и ссылки на другие. Больше всех об этой трагедии
писал журналист Почкин. Они были знакомы, и Дронго достал записную книжку,
чтобы посмотреть номер телефона журналиста. Довольно долго ждал, и наконец
Почкин ответил.
— Добрый день, — сказал Дронго, — как у вас дела, господин
Почкин?
— Прекрасно, — обрадовался журналист, — я вас узнал,
господин Дронго. Опять распутываете какое-нибудь хитроумное преступление?
— Как всегда. У меня к вам просьба. Дело в том, что я сейчас
немного занимаюсь историческими исследованиями. И наткнулся на две ваши статьи
о трагедии новгородского ОМОНа. Это когда они попали в засаду…
— Помню, конечно, — ответил Почкин, — но там было все ясно с
самого начала. Их кто-то предал. Весь их маршрут передали боевикам, которые
устроили засаду. Из сорока двух человек выжили только трое. Тогда считали, что
предатель сидел в штабе. Но мне удалось доказать, что штабисты были не
виноваты. Дело в том, что уже на марше отряд поменял маршрут. А боевики об этом
все равно узнали. Я тогда сразу написал, что предателей нужно искать среди
самих омоновцев. Но меня тогда просто заклевали. Кричали, что я сам продался и
у меня нет совести. Из троих выживших двое были ранены, а одного из раненых
офицеров другой офицер вынес на руках. Получалось, что кто-то из них предатель.
А их в это время командование к орденам представляло. В общем, не дали ходу
моим статьям. Замяли это дело. Но я до сих пор убежден, что там не все чисто
было. Предатель обязательно должен был находиться среди самих членов отряда.
Возможно, среди погибших. Но никто тогда не разрешил его искать или о нем
писать. Через несколько лет даже сообщили, что предателю выплатили сто сорок
тысяч долларов. Но кто получил эти деньги, осталось тайной.
— Ясно. Спасибо за информацию. Очень интересно, что недавно
погибли двое из трех оставших в живых бывших сотрудников ОМОНа. Одного убили, а
второй застрелился.
— Война, — вздохнул Почкин, — она людей калечит по полной
программе. И даже через много лет находит свои жертвы. Кто-то спивается, кто-то
стреляется, а кто-то богатеет.
— Да, — сдержанно согласился Дронго, — я вас понимаю.
Глава 19
Утром позвонил Вейдеманис. Он был еще в Рязани и поэтому
говорил приглушенно, опасаясь, что его могут услышать.
— Геннадий Кичинский был здесь известным человеком, —
передал Вейдеманис, — все очень переживают, что он покончил с собой. Но
говорят, что в последнее время он часто пил, срывался, у него постоянно была
какая-то депрессия. У него брат работает прокурором в областной прокуратуре.
— Брат рассказывал мне, что недавно Кичинский встречался с
чеченцем или ингушем, который вышел на свободу. Приехал из Москвы. Если сумеешь
узнать, как звали этого человека, я тебе памятник поставлю. А если фамилию
узнаешь, то просто монумент воздвигну. Самого Церетели попрошу.
— Не попросишь, — вздохнул Вейдеманис, — он не согласится.
Ты же знаешь: он только царей и святых лепит. А я не подхожу под эти категории.
Но все равно приятно. Буду работать.
Ровно через пять с половиной часов Эдгар перезвонил.
— На монумент я себе заработал, — сообщил он радостно, —
удалось узнать, кто приезжал в Рязань и встречался с Кичинским. Это Умар
Салихов. Он был арестован еще в девяносто седьмом. Получил пятнадцать лет
лагерей. Отсидел больше девяти с половиной лет. Вышел на свободу. И приехал в
Рязань к своему родственнику. Видимо, Кичинскому передали, что такой опасный
фрукт разгуливает в области, и он решил с ним встретиться. Самое интересное,
что Салихов обвинялся в нападении на новгородский ОМОН. Можешь себе представить
такое совпадение?
— Это не совпадение, Эдгар, — тихо сказал Дронго, — я,
кажется, начинаю понимать, почему Кичинский так изменился после встречи с этим
Салиховым. Спасибо. Ты очень мне помог.
Теперь следовало сделать еще один звонок. Он так не хотел звонить.
Но это был последний и единственный шанс, чтобы наконец поставить точку в этом
затянувшемся расследовании. Он несколько раз протягивал руку и несколько раз
раздумывал звонить. Но затем все-таки заставил себя набрать номер телефона. На
другом конце ответил приветливый женский голос:
