— Уверен, он был бы счастлив это услышать. Подобное признание дало бы Робби еще один козырь для безотказного манипулирования тобой, — рассудил Бойд и безоговорочно потребовал: — Прекрати его выгораживать! Или ты хочешь, чтобы за похищением пары серег обнаружилось что-то посущественней банальной домашней кражи? Где он сейчас?
— В моей комнате, — ответила Леона, полностью принимая все упреки Бойда и надеясь, что Робби действительно у нее.
— Прячется под кроватью? — саркастически процедил тот.
— Ну зачем ты так? — слабым от волнения голосом укорила его Леона. — Сам-то ты разве никогда не ошибался?
— Давай не будем касаться умозрительных промахов, а поговорим о проблемах куда более определенных, — сказал он. — Ты хотя бы догадываешься, откуда взялся этот порыв у Робби?
— Может, причиной тому проблема с самооценкой? — расстроенно предположила она.
— Назовем это так. Вероятно, более простое и внятное слово «зависть» чрезвычайно режет слух любящей сестренки.
— Это не зависть, Бойд. Его отец бросил их с матерью в нужде. Мой отец не сумел найти к нему подход. Сколько я помню Робби, он всегда нуждался в добром и снисходительном отношении. Но даже матери было не до него. Делия строила свою личную жизнь и карьеру. Робби очень страдал от одиночества. Моя вина в том, что в те годы я не готова была понять, да и принять его как брата, как родного человека. Я тоже повела себя эгоистично, когда он оказался в нашем доме. Я продолжала оплакивать свою мать, тогда как следовало проявить побольше чуткости к окружавшим меня людям…
— Замолчи немедленно! Я не в силах больше слушать это! Тебе известно, что не каждый человек в нужде способен совершить кражу, подлог, да и просто слукавить, ввести в заблуждение человека, который к нему искренне расположен. А твой брат уже давно нагло злоупотребляет твоим, как ты это называешь, снисходительным отношением. Да, Леона, ты виновата в том, что с ним сейчас происходит. Но виновата иначе, чем хочешь это представить…
— Тебе легко рассуждать. Ты не был на его месте, — возразила она.
— Нет, мне не легче, чем тебе, дорогая. Я тоже расположен к Робби. Он отличный парень. Его учеба в университете продвигается весьма успешно. Он обещает стать высококлассным профессионалом. Робби отличный спортсмен. Кроме этого, у него есть мозги. Я готов со всей ответственностью заявить об этом даже после глупейшей кражи. Он красавчик, нравится девушкам. И посему я не хочу, чтобы в своих авантюрах он зашел так далеко, откуда ни ты с твоим большим сестринским сердцем, ни я со своими деньгами и связями не сможем его вытащить.
— И что ты предлагаешь? — спросила его Леона.
— Взяться за его воспитание поплотнее, наверстать упущенное, — твердо сказал Бойд.
— Каким образом? — поинтересовалась она, не понимая, к чему он клонит.
— Мы могли бы усыновить этого обалдуя. Неофициально, конечно, — шутливо предложил он.
— Бойд, мне не до шуток, — проговорила Леона.
— А я и не шучу. Я делаю тебе предложение. Романтическое и деловое одновременно. Мне всегда недоставало повода, чтобы сделать его другой женщине. Теперь же — совершенно иное дело. Я вижу в этом конкретный смысл. Из тебя получится восхитительная невеста и чудесная жена. Робби, который так привязан к тебе и при этом питает уважение ко мне, окажется в надежных руках любящей сестры и авторитетного друга. Да и я, наконец, смогу избавить себя от постоянных попыток отца устроить мою личную жизнь.
— То есть в конечном итоге ты делаешь мне это предложение ради себя и Робби? — возмущенно уточнила Леона.
— Я пытаюсь внести разумное зерно в эту бессмыслицу. Ты, я знаю это наверняка, очень заботливая женщина. У тебя это в крови. Сейчас ты сосредоточила все внимание на своем сводном брате. Но согласись, что одного твоего влияния на него явно недостаточно. Мне тоже судьба Робби не безразлична. Но и о себе не стоит забывать. И я не хочу совершить ошибку, которая может стать роковой. А логика вещей такова, что настало время определиться с будущим. Все к этому идет. И отец меня постоянно торопит. Поэтому я делаю предложение именно тебе, а не кому-либо еще. И знаю, Руперт не будет против такого выбора. Потому предлагаю тебе начать новую жизнь вместе.
— Но Руперт видит Хлою твоей женой.
— Даже если и так… Леона, мы знакомы с тобой с детства. Отец обожает тебя как собственную дочь. И он не настолько деспотичен, чтобы предлагать мне в жены кого бы то ни было… Я не пытаюсь тебе ничего навязывать. Решать ты должна сама. Выбор у тебя есть. Но я считаю, что так будет правильнее всего со всех точек зрения, — убеждал ее Бойд.
— Как долго ты думал об этом? — насмешливо и недоверчиво спросила его Леона.
— Мне ничего и придумывать не пришлось, дорогая. Это всегда подразумевалось, — неожиданно для нее заявил он с видом вполне серьезным.
Леона в недоумении на него воззрилась.
— Почему тебе это кажется таким уж невероятным? Или, может быть, просто пугает перспектива близкого замужества?
— О каком близком замужестве ты говоришь?
Сказать, что Леона была шокирована, — значит ничего не сказать.
— О том, которое давно уже назревало. О нашем с тобой бракосочетании. Тебе нужно лишь дать ответ. И все дальнейшее произойдет само, без каких-либо с твоей стороны усилий. Считай, что я все уже устроил, — сказал Бойд. — Осталось тебе ответить согласием.
— Ничего не понимаю, — удрученно произнесла Леона, силясь понять, шутит Бойд или говорит всерьез.
— Ничего, время есть. Только следует принять решение прежде, чем Руперт узнает о моем нежелании жениться на Хлое, — предупредил ее мужчина. — Слишком уж отец рассчитывает на этот брак.
— Тем более я не могу на это пойти, — с облегчением выдохнула женщина.
— Согласишься ты или откажешься, а на Хлое Комптон я все равно не женюсь. И дело даже не в ней самой. Хлоя девушка во всех отношениях достойная. Просто я не терплю, когда подобные вещи решаются за моей спиной. Твой ответ, Леона? — потребовал Бойд.
— А тебя не смущают те различия, которые существуют между нами? — поинтересовалась она.
— Какие, например? Назови хотя бы одно, которое могло бы навредить этому браку, — охотно предложил он.
— Ты старше меня и опытнее. Я не чувствую себя способной так поспешно принимать столь важное решение.
— Шесть лет разницы ты считаешь непреодолимым барьером? — усмехнулся Бойд. — Если тебе настолько необходим жизненный опыт для решения этого вопроса, я даже готов дождаться, пока тебе не исполнится тридцать. Только не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл. И двадцать четыре — отличный возраст для замужества, — проговорил он. — Тем более что я хочу тебя прямо сейчас, цветик, немедленно, а не через шесть лет.
— Мы так по-разному относимся к созданию семьи. Мне необходимо чувствовать любовь, испытывать это чувство и ощущать взаимность. Я без этого не смогу, Бойд, — призналась она.
