— Волноваться не о чем, — отвечает она, но я вижу, что она врет. Хочет меня успокоить, ясное дело, но я только тревожусь еще сильней.
— Виола, если с тобой что-то неладно, если что-то случилось…
— Да просто госпожа Койл меня запугивает, чтобы я согласилась ей помогать…
Я смотрю ей в глаза, вижу, что это не вся правда, и сердце у меня уходит в пятки. Потомушто если ей плохо, если я ее потерял, если она…
Я — круг, круг — это я.
Тревога сразу уходит, Шум утихает. Я закрываю глаза, а когда открываю, Виола в ужасе таращится на меня.
— Ты что сейчас сделал? — вопрошает она. — Твой Шум и так был до жути тихий, а потом исчез вовсе!
— Я недавно научился, — отвечаю я, пряча глаза. — Ну, глушить Шум.
Она недоуменно морщит лоб:
— То есть ты это делаешь по своей воле?
— А что плохого, Виола? — Щеки у меня немного горят. — Я теперь хоть пару секретов могу утаить.
Она качает головой:
— Я-то думала, с тобой такое из-за войны случилось. Я не знала, что ты нарочно.
Я сглатываю слюну:
— Вапщето я вправду насмотрелся ужасов. И этот фокус помогает мне забыть.
— Но где ты ему научился? Разве не только он умеет так делать?
— Не волнуйся, — говорю я. — Все под контролем.
— Тодд…
— Это просто прием. Твердишь про себя одно и то же, сосредотачиваешься на желаемом, и готово…
— Ты прямо как он разговариваешь. — Виола понижает голос: — Он думает, что ты особенный, Тодд, и всегда так думал. Возможно, он склоняет тебя к чему- то опасному.
— Думаешь, я сам не знаю, что ему нельзя доверять? — немного резковато отвечаю я. — Мной он управлять не может, Виола. Я сумею дать ему отпор…
— Ты тоже умеешь управлять людьми? — вдруг спрашивает она. — Глушить Шум ты уже научился, но разве контроль над другими — не следующий шаг?
У меня в голове сразу появляется картинка: мертвый Джеймс лежит на площади… Секунду-другую я не могу от нее отделаться, а потом меня захлестывает такой приступ стыда, что блевать тянет… Я — круг, круг — это я.
— Нет, пока не научился. Да и не буду учиться, это плохо.
Виола подъезжает ко мне вплотную.
— Его душу уже не спасти, Тодд, — говорит она, и меня передергивает от этой фразы про спасение души. — Это невозможно, слышишь? Потомушто он сам не хочет.
— Знаю, — все еще не глядя на нее, отвечаю я. — Я это знаю.
Какое-то время мы молча наблюдаем за перебранкой мэра и госпожи Койл.
— Ты недоговариваешь, — заявляет госпожа Койл. — У нас есть зонды, мы видели размеры вашего продуктового склада…
— Так эти зонды и внутрь могут заглядывать? Надо же, до чего дошел прогресс…
Виола кашляет в кулак.
— С тобой точно все нормально, Тодд? Вместо ответа я спрашиваю:
— Ас тобой?
Никто из нас не отвечает. И утро бутто бы становится еще холодней.
[Виола]
Переговоры тянутся много часов: утро кончилось, солнце уже стоит высоко в небе. Тодд почти все время молчит, мне тоже мало что удается сказать — кашель сразу берет свое. Поэтому Брэдли, мэр и госпожа Койл без конца спорят, спорят и спорят.
Зато многие вопросы уже решены. Помимо того что нам открыли доступ к медицинской информации, между лагерем «Ответа» и городом начнут курсировать телеги с водой и едой: мэр готов предоставить несколько повозок в придачу к тем, что есть у «Ответа», а также охрану на время самой процедуры обмена. Конечно, нам было бы логичней объединиться и встать одним лагерем, но мэр наотрез отказывается покидать город, а госпожа Койл — холм, так что придется нам дважды в день возить воду и еду за десять километров.
Но все же процесс пошел.
Брэдли с Симоной будут ежедневно облетать на корабле город и холм, чтобы припугнуть спэклов. И последнее соглашение в конце долгого дня: несколько опытнейших членов «Ответа» помогут мэру отражать внезапные атаки спэклов на город.
— Это только для самообороны, — настаиваю я. — Вы оба должны попытаться установить с туземцами мирные, дружественные отношения. Иначе все без толку!
— Нельзя просто прекратить сражаться и назвать это миром, дитя, — отмечает госпожа Койл. — Война продолжается даже во время переговоров с врагом.
Говоря это, она смотрит на мэра.
— Совершенно верно, — кивает мэр, пристально глядя на нее. — Так было в первый раз.
— И так будет во второй? — спрашивает Брэдли. — Даете слово?
— Почему нет, если это поможет восстановить мир. — Он улыбается своей фирменной улыбочкой. — А когда это случится, еще неизвестно, в каком положении окажется каждый из нас.
— Особенно если тебе удастся выставить себя миротворцем перед новыми переселенцами, — бурчит госпожа Койл. — Их восхищению не будет предела!
— Вас тоже отметят, не сомневайтесь, госпожа. За то, что мастерски усадили меня за стол переговоров.
— Если кто и достоин восхищения, — вставляет Тодд, — так это Виола!
— И Тодд, — опережает меня Брэдли. — Переговоры состоялись только благодаря ребятам. А если вы на что-то рассчитываете в будущем, советую приступить к делу прямо сейчас. Потому что пока в глазах наблюдателей Президент — массовый убийца, а госпожа Койл — террористка.
— Я генерал, — возражает мэр.
— А я — борец за свободу! — заявляет госпожа Койл.
Брэдли скорбно улыбается:
— Что ж. переговоры окончены. Планы на сегодня и завтра мы составили. Если удастся протянуть так еще сорок дней, у этой планеты может быть будущее.
[Тодд]
Госпожа Койл берет поводья и подхлестывает быков, которые в ответ спрашивают: УИЛФ? УИЛФ?
— Ты с нами? — окликает она Виолу.
— Езжайте, я догоню. Хочу поговорить с Тоддом. Госпожа Койл как бутто ожидала такого ответа.
— Рада была наконец с тобой познакомиться, Тодд, — говорит она, напоследок окинув меня долгим взглядом.
Мэр кивает ей на прощание и обращается ко мне:
— Жду тебя на дороге, Тодд! Мы с Виолой остаемся одни.
— Как думаешь, из этого что-нибудь выйдет? — спрашивает она, натужно кашляя в кулак.
— Всетаки до прибытия кораблей осталось шесть недель. Нет, даже пять с половиной…
— Пять с половиной недель — и все снова изменится.
— Пять с половиной недель — и мы будем вместе, — добавляю я.
На это она ничего не отвечает.
