¾ Как? — наконец выдаапиваю я, немножко отстранясь, но не выпуская его из рук.
Меня нашли спэклы, говорит он. Дейви Прентисс в меня стрелял…
¾ Знаю, — киваю я, и на грудь мне ложится камень. Шум тоже становится тяжелее — давнымдавно он не был таким тяжелым. Бен это чувствует и говорит:
Покажи мне.
И я показываю не успев даже подобрать слов просто показываю все что случилось после нашего расставания: смерть Аарона, ранение Виолы, разлуку с ней, диверсии «Ответа», клеймление спэклов клеймление женщин, смерти спэклов, а потом я бросаю взгляд на 1017-го и показываю про него тоже, и все что было потом как Дейви Прентисс стал человеком а мэр его убил как началась война и умирали люди…
Все хорошо, Тодд. Все кончилось. Война кончилась.
И я понимаю…
Он меня прощает.
Он прощает меня за все, ты ни в чем не виноват говорит он, ты старался как мог и хотел добра и пусть ты делал ошибки всем нам свойственно ошибаться но главное не сами ошибки а то как мы с ними справляемся… Теперь ты можешь успокоиться все кончилось все будет хорошо…
И вот тут до меня доходит, что Бен говорит не словами. Он посылает эти мысли прямо мне в голову, вернее нет… он окутывает меня ими, помещает меня в самый центр и дает понять, что я прощен, что все мои грехи отпущены, если я этого хотел, отпущены раз и навсегда…
— Бен? — озадаченно спрашиваю я, нет, даже ошалело. — Бен, что происходит? Твой Шум…
Нам многое нужно обсудить, говорит он — и опять не словами. Мне малость не по себе от этого, но я чувствую его тепло чувствую моего Бена и сердце снова распахивается настежь и я тоже улыбаюсь…
— Тодд? — раздается сзади.
Мы оборачиваемся.
На краю толпы, наблюдая за нами, стоит мэр.
[Виола]
¾ Тодд? ¾ слышу я голос мэра и подбегаю к нему…
Да, это в самом деле Бен, уж не знаю каким чудом он выжил, но это он…
Они с Тоддом оборачиваются, и вокруг них вьются клубы счастливого Шума, затягивая собой все вокруг, включая спэкла на бэттлморе. Я тоже бросаюсь к Бену, сердце колотится как сумасшедшее…
На бегу я оглядываюсь на мэра…
И вижу боль — она всего на миг омрачает его блестящее от геля лицо, а потом исчезает и сменяется обычным выражением абсолютной власти над происходящим…
— Бен! — кричу я и падаю в его объятья. Тодд пятится, но от Бена исходит столько добра и счастья, что в следующий миг Тодд обнимает нас обоих, и мне так хорошо, так радостно, что из глаз брызжут слезы…
— Мистер Мур! — издалека окликает мэр Бена. — Полагаю, известия о вашей смерти оказались несколько преувеличенными.
Как и известия о твоей, говорит Бен, но не вслух, а очень странно, как будто бы Шумом…
— Вот неожиданность. — Мэр косится на Тодда. — Отрадная, разумеется. Мы очень, очень рады!
Но за его натянутой улыбкой никакой радости нет.
Тодд ничего не замечает:
¾ Что с твоим Шумом, Бен? Почему ты так странно разговариваешь?
¾ Кажется, я знаю ответ, — говорит мэр.
Тодду плевать на его догадки.
¾ Я все объясню, — хриплым и заложенным голосом произносит вслух Бен. Но сперва, он опять переходит на Шум и обращается ко всем присутствующим, позвольте сказать, что мы по-прежнему хотим мира. Земля хочет мира. Мы еще можем сделать нашу планету лучше! Я пришел, чтобы это сказать.
— Неужели? — переспрашивает мэр, улыбаясь все той же холодной улыбкой.
¾ Тогда что тут делает он? — Тодд кивает на 1017-го. — Он хотел убить Виолу! Ему никакой мир не нужен.
Возвращенец допустил ошибку, отвечает Бен. Но мы простим ему это.
— Чего-чего? Кто? — не понимает Тодд.
1017-й уже разворачивает бэттлмора и выезжает из города, так ничего нам и не сказав.
— Что ж. а теперь мне бы очень хотелось выслушать Бена, — с прежней, намертво застрявшей на лице улыбкой произносит мэр.
Бен с Тоддом стоят в обнимку, и от них во все стороны исходят волны чувств. От этих волн мне так радостно, что я забываю все тревоги.
Я в этом не сомневаюсь. Дэвид, говорит Бен. Но сначала нам с сыном надо наверстать упущенное.
Шум Тодда вспыхивает любовью…
И он опять не замечает мимолетного проблеска боли на лице мэра.
[Тодд]
— Все равно не понимаю, — в очередной раз повторяю я. — Ты вроде как в спэкла превратился или что?
Нет, отвечает Бен Шумом, но отчетливо и с расстановкой — Шум таким не бывает. Спэклы говорят голосом планеты. Они живут им. А поскольку я провел среди них много времени, теперь я тоже говорю этим голосом. Мы связаны воедино.
Мы сидим в моей палатке, Ангаррад привязана снаружи так, что закрывает собой проем. Я знаю, что мэр, Виола, Брэдли и все остальные ждут, когда мы выйдем на улицу и объясним наконец, что происходит.
Пусть подождут.
Мне вернули Бена, и я теперь ни за что его не отпущу…
Я сглатываю слюну и на минуту задумываюсь.
— Все равно не понимаю.
¾ Мне кажется, это наш дальнейший путь, — произносит Бен вслух, хрипло и с большим трудом. Закашлявшись, он возвращается к Шуму. Если все мы научимся общаться именно так, между нами и спэ- кламн больше не будет различий, они сотрутся. Между людьми не будет различий. В этом суть нашей планеты, Тодд. По-настоящему открытое общение, прямая связь позволит нам раз и навсегда положить конец разногласиям.
Я откашливаюсь.
— Но у женщин нет Шума. Что с ними-то будет?
Бен замолкает.
Надо же, я и забыл. Давно их не видел. Он снова улыбается. Но ведь у спэклов-женщин есть Шум. И если существует способ выключить Шум, то должен быть способ его включить.
— Сейчас такое время, — говорю я, — что никто тебе за эти разговоры спасибо не скажет. Лучше пока помалкивать.
Минуту мы сидим молча. Ну, не совсем молча — Шум Бена без конца клубится вокруг нас, окутывая меня и смешиваясь с моим Шумом, как бутто это самое обычное дело на свете. За секунду я могу узнать о Бене все, что хочу, любую подробность. Например, после встречи с Дейви он упал в кусты умирать и лежал там весь день и всю ночь, а потом его нашел охотничий отряд спэклов. Несколько месяцев он спал, окруженный странными голосами, и понемногу узнавал все, что знают они, учился новым названиям, чувствам и понятиям.
