— Понимаю, — кивнул Дронго, — вы приняли очень трудное
решение, Наташа, но очень мужественное. И я вам не хочу помешать. Давайте ваши
чемоданы, и я провожу вас до такси. Если охранники увидят меня с вами, то они
ни о чем не спросят.
— Вы даже не хотите узнать, кто взял фотографии? — вдруг
спросила она.
— Не хочу, — ответил Дронго, — я теперь все знаю. Идемте,
Наташа, а то вы действительно опоздаете, и такси уедет без вас.
Она остановилась, оглянулась. Хотела что-то сказать. Но
потом решительно шагнула вперед. Дронго взял чемоданы и медленно пошел следом
за ней.
В это утро он так и не заснул. А ровно в восемь часов утра,
когда она должна была уже находиться в самолете, он позвонил Горбовскому и
попросил его спуститься в каминный зал. Сонный и недовольный Роман Андреевич
надел халат и спустился. Он словно высох за эту ночь. Глаза тускло посмотрели
на Дронго. Роман Андреевич прошел и сел рядом с Дронго.
— Я думал, вы уже уехали, — сказал он, усаживаясь в глубокое
кожаное кресло рядом с Дронго. — Утром, часам к десяти приедет милиция, —
сообщил он.
— Почему милиция? — не понял Дронго.
— Мне все это надоело, — признался Горбовский, — я уже
никому не верю. И вам не верю. И даже себе. Пусть приедет милиция, и я им все
расскажу. Мне уже бояться не нужно. Ничего хуже того, что со мной случилось, не
произойдет. Слава богу, шрамы на руке у меня еще остались. Я покажу их
следователю и расскажу, как этот придурок пытался меня зарезать. А потом я его
толкнул. Я действительно пытался оттолкнуть его от себя. Но когда человек
наркоман, да еще и в таком состоянии, он, конечно, не может удержаться на
ногах. И поэтому я больше ничего не боюсь. Найду нормального адвоката и
постараюсь доказать на суде, что я ни в чем не виноват. А не докажу, так и черт
с ним. Пусть меня посадят. Если даже дома я спокойно жить не могу, то зачем мне
все эти миллионы? На кой черт они мне сдались?
— Не спешите, — сказал Дронго, — вы забыли о людях, которые
вас окружают. Если вы начнете рассказывать следователю, как на самом деле погиб
Виктор, то тогда невольно подставите и людей, которые вам доверились. Более
того, они совершили уголовное преступление ради вас. Лжесвидетельствовали. Это
ваш садовник Акоп и ваш личный телохранитель Саша, который сейчас в больнице и
нуждается в вашей помощи.
— О них я действительно не подумал, — кивнул Горбовский, —
нужно будет обдумать свою позицию.
— И наконец, — сказал Дронго, — я хочу вам сообщить, что уже
знаю все о сегодняшних событиях в вашем доме. Если хотите, я могу вам их
подробно рассказать.
— Вы знаете, кто пытался убить Сашу? И кто меня
шантажировал? — не поверил Горбовский. — Вы вычислили «Медузу горгону»? Тогда
говорите. Расскажите мне обо всем.
— Прежде всего я хочу вам сообщить, что Наташа уехала…
— Как это уехала? — дернулся Роман Андреевич. — Сейчас
только восемь часов утра. Куда она могла уехать? Она спит.
— Два часа назад она покинула вашу дачу, — сообщил Дронго, —
она улетает во Францию. У нее есть там давний друг, к которому она собирается
вернуться. Она просила меня передать вам, что очень вам благодарна. И больше
всего на свете любила только вас. Но она больше не может обманывать вашу жену.
К тому же она невольно стала виновницей всех событий, которые случились в вашем
доме за последние дни. Этого она уже вынести не могла. И поэтому приняла
решение покинуть ваш дом. Я ее проводил до ворот, и ваш дежурный, уже знавший
меня в лицо, открыл двери для Наташи. Она уехала отсюда прямо в аэропорт.
Сейчас она уже в полете. Адреса своего во Франции она мне не оставила. Решила,
что так будет лучше. В ее спальне остался ее мобильный телефон.
— Вы с ума сошли, — прошептал Горбовский, — что вы наделали?
Какое вы имели право лезть в мою жизнь? Кто вы такой?
— Не кричите, — оборвал его Дронго, — все еще спят. Или
почти все, — добавил он.
— Значит, это была Наташа? — спросил Горбовский с недоброй
усмешкой.
— Нет. Но она невольно оказалась виновницей всех событий, —
снова повторил Дронго, — дело в том, что у вас с сыном оказались одинаковые
вкусы, Роман Андреевич. Он тоже влюбился в няню своей сестры, как и вы.
— Антон? Вы с ума сошли. Ему только девятнадцать. Она старше
его на… в общем, она намного старше…
— В таком возрасте и влюбляются в женщин старше себя, —
заметил Дронго, — он влюбился в нее так же сильно, как и вы.
— Да не может этого быть. Что за чушь? Он еще ребенок.
— Уже нет, — сказал Дронго, — он пытался добиться
взаимности, но у него ничего не получалось. Однако несколько дней назад он
вышел из дома, чтобы идти к бассейну, и увидел, как на вас напал неизвестный,
размахивая ножом. Конечно, он хотел вам помочь, но неожиданно вы толкнули
нападавшего, и тот упал. После этого вы ушли в дом, чтобы перевязать руку, а
когда вернулись, фотографий уже не было. Их забрал Антон. Он прошел к убитому,
взял фотографии и вернулся в дом. Представляете его потрясение, когда он увидел
эти фотографии? Что с ним случилось? Он чуть с ума не сошел. Ведь он любил не только
ее, но и вас.
— Господи, — прошептал потрясенный Горбовский, — значит, это
был мой сын. Господи, этого не может быть.
— Может, — сурово сказал Дронго, — фотографии были у него.
Он был убежден, что вы не любите Наташу и она для вас всего лишь очередная
любовница. Именно поэтому он написал вам это письмо, решив передать деньги
женщине, которую вы оба любили. Его друг должен был забрать деньги, которые вы
должны были выбросить в чемодане с северной стороны. План, конечно, был
наивный. Но он считал, что вы выполните все условия, так как побоитесь огласки
вашей связи с Наташей. Антон уже знал, что она собирается уезжать.
— Господи, — продолжал шептать Горбовский, слушая своего
собеседника.
— После первого письма он собирался положить вам на стол и
второе. Но, увидев меня в доме, понял, что вы вызвали эксперта. Я ведь сразу
подумал об Антоне, как только узнал, что конверт не положили на стол, как
раньше, а бросили в комнату. Он побоялся входить в ваш кабинет, узнав, что я
провожу расследование. Когда я спустился вниз, чтобы сообщить вам о визите
Наташи, оставившей и свое письмо, он бросил тот самый конверт.
После этого он, конечно, не спал, чутко прислушиваясь ко
всякому шуму в доме. И услышал, как мы пришли к его бабушке и стали
расспрашивать про журнал, из которого были вырезаны буквы. Он вдруг вспомнил,
что журнал и газеты сложены у гаража. Но добежать туда он бы не успел, так как
ему пришлось бы делать большой крюк. Однако Антон — хороший пловец. Он выбежал
из дома в трусах и майке, скинул их у бассейна, прыгнул в бассейн, проплыл
пятьдесят метров и увидел копавшегося в старых газетах Сашу. Конечно, Антон не
хотел его убивать, он взял полено, чтобы оглушить Сашу, что он, собственно, и
сделал. Затем, забрав журнал, который мы искали, снова вернулся обратно тем же
путем. Вы еще говорили, что никто бы не успел добежать до гаража за такое
короткое время. Конечно, никто не успел бы добежать. Но доплыть мог только ваш
сын. Вы, наверно, приняли меня за сумасшедшего, когда я везде трогал траву. Так
вот, трава рядом с упавшим Сашей была мокрая, а трава у дома уже сухая. А ведь
Акоп начал поливать от гаража. Я слышал, как он об этом вам говорил, перед тем
как уехал домой. Почему там трава была мокрой, а рядом с домом сухая?
